– Охотно воспользуюсь вашей любезностью. Считать по ночам мертвецов никогда не было тем делом, которым я хотел бы заняться в одиночестве.

Мериме позвал помощника хозяина гостиницы, выполнявшего обязанности официанта, и попросил его рассчитать нас. Ввиду тяжелых времен Леонтий смиренно попросил постояльцев сразу платить за завтраки, обеды и ужины. Он объяснил, что поставщики не отпускают продукты в кредит. За них приходится выкладывать наличные.

– Позвольте мне, – сказал я, вспомнив, что в кармане у меня лежат пять рублей, найденные в номере почтовой станции.

Не знаю, с чего я взял, будто они могут служить уликой. Должно быть, находился под впечатлением от «визита» призрака.

Теперь же мне хотелось избавиться от них. Я сунул руку в карман, однако там оказалось пусто. По моей спине пробежал холодок. Потерять ассигнацию я не мог, и едва ли у меня ее украли. Куда же она делась? Я вспомнил перемещение банкноты с прикроватной тумбы на пол и все то, что было связано с этим.

– В чем дело? – спросил Мериме, наблюдая за мной. – Забыли кошелек?

– Нет. Все в порядке.

Я достал портмоне из внутреннего кармана сюртука и отсчитал требуемую сумму.

Потом мы поднялись в номер доктора.

– Однако Армилов задерживается, – заметил Мериме, взглянув на карманные часы. – Он должен был привезти хозяина харчевни еще пять минут назад. Не нужно было полагаться на него. Лучше бы мы сами пошли в присутствие.

– Не будьте педантом, – сказал я. – У него сейчас много дел из-за пожара. С его стороны вообще очень любезно вызваться привезти свидетеля сюда.

– Да бросьте вы! – заявил Мериме. – Во-первых, ему не хотелось уступать вам свой кабинет. Во-вторых, он хочет сам сначала вытрясти из свидетеля все, что только возможно.

– Не думаю, что Армилову сейчас есть дело до убийств. У него вот-вот деревня загорится.

– Кстати, вы рассматриваете этого Рубашкина как свидетеля, пострадавшего или подозреваемого?

– Мы с ним еще даже не разговаривали. Пока рано судить.

– А как вы относитесь к версии Армилова о том, что убийства совершили цыгане?

– С большим сомнением.

– Я уверен, полицмейстер еще постарается продвинуть ее. Кажется, он предубежден против цыган.

– Как и многие.

– Но не вы?

– Нет.

– Почему?

– Я не раз имел с ними дело по долгу службы. А что касается конкретно тех цыган, что живут здесь, то не верю в их причастность прежде всего из-за совпадений. В Кленовую рощу в этом году приехало слишком много новых людей.

– Вы имеете в виду Ауницев?

– По правде говоря, у меня вызывают подозрения не только они. Например, Киршкневицкие. Их агент. Новый священник. И даже горничная мадам де Тойль. Все они появились в Кленовой роще в разное время, но именно в этом году. Семь человек, не считая прислуги, приехавшей с ними, о которой мы пока ничего не знаем. Возможно, есть и другие персоны, на которых мы до сих пор не обращали внимания, поскольку они не фигурировали в деле.

– Между прочим, насчет того, что рассказала нам с вами вчера Вирджини Лювье.

– Да?

– Ночью я думал об этом, и мне пришло в голову, что кресты могли быть не нарисованы, а наколоты.