Потом она встретила мужчину по имени Эйгир.

– Они были знакомы раньше, – пояснил Орест. – Думаю, общались еще до моего рождения. И Эйгир… он действительно сумасшедший. Самый настоящий псих.

Орест рассказал, что Эйгир, как и Мона, верил во всякую паранормальность, но повернулся на разных силах. Ауры, земное излучение, знаки зодиака – всё подряд. Он постоянно искал людей и предметы, которые помогли бы ему подчинить эти силы. Умение предсказывать будущее, находить золото, да всё что угодно.

Эйгир очень заинтересовался, обнаружив на руке у Ореста это родимое пятно. Он заметил, что оно напоминает знак Стрельца, а поскольку Орест родился именно в ноябре, под знаком Стрельца, Эйгир истолковал это так, что Орест – избранный ребенок и обладает каким-то даром. И, разумеется, Эйгир захотел воспользоваться его талантом.

В отличие от Моны, Эйгир не имел ничего против техники. Наоборот. Он охотно пользовался интернетом, где находил и факты, и сплетни. Там он мог использовать всю свою хитрость, чтобы выведывать у людей их тайны. По всему миру он установил контакты с единомышленниками, с которыми обсуждал различные теории о мистических силах. И у них возникли свои соображения по поводу знака Ореста – и насчет того, кто он такой.

Ситуация складывалась в пользу Эйгира, поскольку Орест был ребенком и жил у него в доме. Эйгир смог воспользоваться этим, чтобы управлять другими. Он начал использовать знак как свой символ, собирая вокруг себя других людей.

– В конце концов, – вздохнул Орест, – образовалась масса народа, вообразившая себе, что я избранный. Хотя они меня никогда в глаза не видели! И каким-то невероятным образом им удалось всё вывернуть наизнанку: внезапно получилось, что я родился с их символом, а не наоборот… Они сделали мой знак своей меткой после того, как Эйгир обнаружил его у меня на руке и придумал по этому поводу кучу всякой ерунды.

– Стало быть, это Эйгир писал мне под именем Оракула, – пробормотала я.

– Да, я почти уверен, что это он. То, что ты описываешь, – вполне в его стиле. Он лжет и запугивает, пытаясь заставить людей делать то, чего они на самом деле не хотят, – проговорил Орест, уставившись в стол.

Потом он рассказал, что происходило, пока Мона была вместе с Эйгиром. Мона ждала ребенка, и однажды она серьезно заболела. Орест обнаружил маму дома – она бредила от высокой температуры. Но Эйгир отказался вызывать скорую.

– Как? Почему?

– Он сказал, что в этом нет необходимости. Поскольку есть я. Я смогу ее исцелить – так он думал. А если ничего не выйдет – значит, так предначертано, что ребенку, которого она ждет, не суждено родиться.

Тогда Орест сам побежал за помощью. Они жили в деревне, и ему пришлось бежать очень далеко – больше двадцати километров, а ведь ему тогда было лишь десять лет.

– Потом у меня несколько дней болели ноги, – сказал Орест, поморщившись. – Но мне удалось спасти маму и Электру. Она родилась, когда маму привезли в больницу, а после этого мама поправилась. Эйгир был в бешенстве, что я осмелился ему перечить. Он хотел, чтобы мама вернулась к нему, и приехал в больницу, чтобы ее уговорить. Но она сказала «нет». Догадалась, что Эйгир не моргнув глазом дал бы ей умереть. Возможно, мама не верит в таблетки, но, когда дело принимает серьезный оборот, в ней всё же находится капля здравого смысла.