Возможно, совпадения ничего и не стоят, но я придавала им большое значение. Мы с Ларой были… как две ветви одного дерева. И между ветвями не оставалось пространства для мужчины. Лука постоянно звонил и писал, спрашивал: «почему ты не отвечаешь?», «я думал, мы хотим сходить куда-нибудь хотя бы раз, я не прошу многого» и «по крайней мере разреши зайти к тебе домой, давай поговорим». Я ему не отвечала. Даже составила список веских причин, по которым не хотела его видеть:

Не понимаю, почему он не сдается.

Из-за ситуации с Ларой?

Предложил зайти ко мне домой и поговорить, а сам не пришел!

Не хочу терять с ним время, которое могу провести с Ларой.

Боюсь ли я свидания с ним?

Боюсь…

Я порвала листок.

Стоял вечер. Прекрасный вечер, один из тех, когда ощущаешь себя в гармонии с временами года, их сменой… Я думала, что не создана для такого спокойствия.

Мы с Ларой взяли противень с нашим ужином, сели с ним под окном дома бабушки и дедушки и принялись за кускус, который приготовил Роберто.

Оказалось, что, хотя у Лары есть ребенок, у нее остается достаточно свободного времени после закрытия бара. Роберто не возражал или даже не осознавал, что она задерживается после работы. Мне же было все равно. Главное, что она могла оставаться у меня до шести-семи утра, как уже бывало.

Мы задумывались о собственной ориентации, рассуждали, допустима ли мысль, что мы друг в друга влюбились. Но, к сожалению, нет. Окажись все так просто, многое в наших отношениях встало бы на свои места и наладилось. Но дело было не в физическом или эмоциональном влечении. В нашем случае речь шла о женской дружбе. Мы нравились друг другу, у нас было много общего, а такое у девушек встречается нечасто. Обычно девочки либо дружат с детства, либо ненавидят друг друга до глубины души.

— Мне кажется, ты бывала здесь раньше, — сказала я, отскребая кускус со дна противня деревянной ложкой. Мне никак не удавалось насытиться общением с Ларой.

— Да ты что? Когда? Я выросла в городе, ты же знаешь.

Знаю. Перед тем как переехать сюда, они с Роберто много лет жили в Милане.

— Да… Но, так или иначе, ты здесь бывала. У меня чувство, что дом принадлежит тебе настолько же, насколько и мне.

Сигнал.

Он разбудил меня. Сигнал изо дня в день напоминает, что, если сегодня я снова не надену слуховой аппарат, останусь глухой. Последние несколько дней я чувствовала себя паршиво, потому что мало спала.

Сейчас, сейчас, минутку. Чертов сигнал.

Где я оставила слуховой аппарат?

Я скатилась с тетушкиной кровати. Матрас сдулся, а искать насос не хотелось. Я не видела смысла спать на полу. Когда я чувствовала, что скоро свалюсь с ног, то ложилась на тетушкину кровать, не снимая легкого одеяла, и дремала несколько часов. Спала я тревожно, потому что все время боялась увидеть сон, в котором появится она, шестнадцатилетняя, улыбающаяся и уверенная, как на фотографии, и скажет мне, что я всё делаю неправильно, всё. Прямо сейчас я не хотела испытывать угрызения совести.

Ну вот, теперь можно было вернуться в реальный мир и слышать не только биение сердца и работу других органов. Но сегодня утром, чтобы прийти в себя, ритуала со слуховым аппаратом было недостаточно: мне предстояло познакомиться с Анжелой, дочерью Лары. Мы договорились вместе отвести ее в библиотеку, и меня охватило беспокойство.