— А сколько?..

— Почти два года. Она еще совсем крошка. Как-нибудь познакомлю тебя с ней.

На самом деле я хотела спросить, сколько лет Роберто. На долю секунды мне показалось, что Лара собирается сказать еще что-то, но потом она упомянула смерть матери. Я строила догадки, грезила наяву — вдруг мы с ней окажемся родственницами? Она мне уже так нравилась, что я надеялась, вдруг мы станем как сестры друг для друга.

Я не понимала, почему меня так влекло к Ларе. Она была совсем не похожа на меня, но обладала чертами, которые располагали меня к ней. Вся соль в деталях. И я понимала, что она разделяет мои чувства. О боже. Может, я лесбиянка и влюбилась в Лару с первого взгляда? Я сделала глоток джина с тоником.

— Еще будешь?

Я собиралась отказаться, но подумала: гори все синим пламенем — и согласилась.

— Последний бокал. Если я попрошу добавки, не наливай мне.

Лара встала и серьезно кивнула. Она походила на того, кому было дело до других, хотя ее работа заключалась в том, чтобы разносить напитки. Кстати говоря…

— Лара…

Она вновь вышла на улицу с третьим бокалом джин-тоника и еще одним чаем для себя. Я посмотрела на нее через пелену опьянения.

— Почему «Безмолвный»?

Она села и оглянулась на витрину бара.

— Потому что на самом деле мы можем говорить.

— Кто — «мы»?

Она лукаво улыбнулась. Ее улыбка была похожа на мою, но я давно не видела, чтобы кто-то улыбался так же. Лара откинула волосы на бок, с ее плеча соскользнула блестящая, изысканная шаль, расшитая цветами сакуры, и я увидела съемный слуховой аппарат. Такой же носила я сама.

— Мы, глухие.

Если бы я соизволила прийти в бар «Безмолвный» в пятницу вечером или хотя бы вспомнила, что собиралась туда заглянуть, я бы знала, что скрывается за названием.

Я лежала на матрасе, голова кружилась, а я смеялась, смеялась без причины, как настоящая пьяница. Меня рассмешила сама ситуация: я уехала из своего города, чтобы избежать постоянного напоминания о своей глухоте, и перебралась в район бабушки и дедушки, где находился единственный в мире бар, нанимающий работать глухих.

— Ты даже слова подбираешь неправильно, когда говоришь о нас, — укорила меня Лара. — Бессмысленно называть себя и людей со слуховыми аппаратами глухими. Мы же с тобой разговариваем, — объясняла она, шаря по моим карманам в поисках ключей от дома, — и ты меня слышишь. Слуховой аппарат — вспомогательное средство, вот и все. Так что мы не глухие. У нас есть аппарат, с помощью которого мы оказываемся в равных условиях с другими.

Лара завела меня в дом, куда я вернулась всего третий раз за неделю, и не стала комментировать ни необычное, ветхое жилище, два этажа которого, казалось, принадлежали к разным историческим эпохам, ни беспорядок, с которым мне не удалось справиться, хотя я пыталась. Она уложила меня и стянула с меня обувь.

Из разговора с Ларой я узнала, что каждую пятницу по вечерам в бар приглашают поработать живущих неподалеку людей, «оказавшихся в равных условиях с остальными». О работе договаривались устно. Клиенты, чтобы сделать заказ, учили язык жестов или показывали на доске, что хотели выпить. Лара читала по губам, поэтому могла справиться даже без слухового аппарата. Я тоже умела читать по губам, но подозревала, что, будь я на месте Лары, наверняка бы натворила дел.