В том, что Лоренцо родился именно 11 февраля, сомнений не было: Талия вспомнила, что слышала диктора по радио — сломанному радио, которое досталось семье от прадеда Джанни. Громко-громко объявили об окончании «очень важной встречи», повторяла тетя. Талия имела в виду Ялтинскую конференцию, которая завершилась в тот самый зимний день 1945 года.

Так что теперь у меня было два имени: Нери Фантони и Дженио, или Эудженио Поллини. И мне казалось, что мать-настоятельница в монастыре могла кое-что о них рассказать.

Заснуть в поезде у меня получалось только в крайнем случае. И то не факт. Я всегда слишком боялась проехать нужную станцию, поэтому провалиться в сон мне обычно не удавалось, хотя мерное покачивание поезда, странное неисчезающее тепло из-за приоткрытого окошка и фоновый шум медленно убаюкивают всех пассажиров.

Только не меня. По крайней мере, до вчерашнего дня так и было.

Сегодня я рухнула на первое попавшееся место. Наверное, дело в уликах, которые я мысленно перечисляла. Я вздохнула, и глаза сами собой закрылись.

Цыганка, сидевшая напротив, встала, чтобы выйти в туалет, и показала на свою сумку.

— Присмотрите за моими вещами, пожалуйста?

Я кивнула. В голове успела пронестись мысль о навязанных практически с самого детства предрассудках и о неожиданных исключениях из правил, и я снова уснула. К счастью, цыганка уже ушла в туалет. Плохо я присматриваю за сумками.

Проснулась я из-за трех событий, которые произошли одновременно. Я резко клюнула носом, моя попутчица вернулась из туалета, а на телефон пришло сообщение.

Я улыбнулась женщине в знак извинения и стала рыться в сумке в поисках мобильного телефона. На экране появилось сообщение с неизвестного номера.

Ты не особо вежлива, но сдаваться я не собираюсь. Поужинаем завтра? Лука

Время было позднее, да еще и поезд задержался, поэтому я понимала, что вряд ли смогу увидеться с матерью-настоятельницей этим вечером, но все равно помчалась к монастырю, изо всех сил затрезвонила в звонок и досчитала до шестидесяти.

Дверь открыла сестра Клаудия, отвечающая за связи с общественностью. И речи быть не могло, чтобы пустить меня в монастырь в такое время. Я что, с ума сошла? Уже почти полночь.

Я потащилась в дом бабушки и дедушки. Пока искала ключи в спортивной сумке, звякнул телефон. Пришло сообщение. Я отперла дверь, вошла, закрыла ее за собой и в кромешной темноте прочитала:

Тогда увидимся завтра. Знаешь, я рад.

Я поднялась на второй этаж, упала на кровать тети Эвтерпы.

Почему ты хочешь познакомиться со мной? — набрала я и отправила. Затем спрятала лицо в ладонях. Ну я и дура. Он сидит там окрыленный, а у меня тактичности ноль.

Потому что ты необыкновенная и очень красивая… Ты мне нравишься.

…

А ты не хочешь узнать меня получше?

Хочу.

Хорошо. Может, прозвучит безумно, но с тех пор, как я увидел тебя в своем офисе, мне хотелось поцеловать тебя.

…

Я тебя напугал?

…

Смелее, Чечилия. Пожалуйста, сделай это. Напиши ему.

Нет. Ты мне тоже нравишься.

Ок. Значит, мы движемся в одном направлении.

Но я не понимаю, что ты ищешь… во мне.

Не знаю. Просто ищу покоя.