Я волновалась, что девочка увидит слуховой аппарат и удивится. Захочет что-то у меня выяснить, попросит что-нибудь почитать ей, задаст простой вопрос, а я не пойму. В голову лезла всякая чушь, и я прекрасно знала, что это чушь. Анжела — дочь Лары, она уже ко всему привыкла. Я хорошо помнила, как после операции мне объясняли, что мою проблему решили, а слуховой аппарат последнего поколения, как сказала бы Лара, позволит мне чувствовать себя наравне с другими. Но мне казалось, что все эти разговоры — полная ерунда. Я до сих пор боялась отличаться от остальных.

Я стала больше ругаться. Может, даже на расстоянии сказывалось мамино влияние. Нужно было позвонить Каю и спросить, как там дела. Наберу его позже.

До собора мы добрались одновременно, Лара и Анжела шли мне навстречу. Небо затянуло тучами, но солнце пробивалось сквозь них. Как приятно.

Лара держала девочку за руку. Они подошли ко мне. Малышка со светлыми вьющимися длинными волосами была очень красивой.

— Это Чечилия. Поздоровайся, скажи «привет», — подбодрила ее Лара. Я присела, чтобы заглянуть в карие глаза Анжелы, такие же серьезные, как и у ее матери.

— Привет, Анжела, — поздоровалась я, не прикасаясь к ней. — Пойдем посмотрим книжки?

Она улыбнулась и протянула мне руку.

Повезло, что Анжела от природы дружелюбная. Я поднялась. Сердце стучало быстро, очень-очень быстро. Мы с Ларой переглянулись. Все прошло хорошо. Мы с ней не смогли бы и дальше дружить, если бы Анжела меня не приняла.

Я держала девочку за руку, Лара шла впереди и ни разу не обернулась, чтобы проверить, как мы. Я боялась, что Анжела убежит от меня, упадет и начнет плакать. Но вместо этого она начала коротенькими фразами рассказывать, что видит вокруг: лыжий котенок пелеходит дорогу, мама класивая, хочу молозеное...

Я старательно следила за разговором, а когда она устала, даже взяла ее на руки, притом что я никогда ни к кому не прикасаюсь, особенно к детям. Не знаю, почему я так нуждалась в том, чтобы Анжела полюбила меня, ведь я ей никто. Но сейчас для меня не было ничего важнее, чем те два часа, которые я проведу с Ларой и ее почти двухлетней дочерью.

Я стояла у полок с книгами по истории феминизма. Лара искала роман Стивена Кинга, который еще не читала. Анжела сидела с волонтером в комнате для детей, слушала сказку о Пиноккио.

Мы с ней вдвоем посидели на цветных подушках, разложенных для дошколят, почитали книгу о приключениях Дональда Дака и посмеялись. Анжела была очень умной для своего возраста. Не то чтобы я много знала о детском развитии, но не думаю, что в два года многие дети обладают таким обширным словарным запасом и так легко складывают слова в предложения, как она.

Лара умница, рано приучила Анжелу к книгам. Умница и счастливица: ей повезло, не у всех такие беспроблемные дети. Мы с ней хорошо это знали.

В конце стеллажа я встретилась с Ларой. Ее большие карие глаза были настолько темными, что казались черными.

— Признавайся: любимая книга на итальянском языке? — спросила она.

В последние дни мы часто играли в угадайку, пытаясь нащупать вкусы друг друга. Все началось со страхов — Лара тоже терпеть не может яйца. Нас ждала череда удивительных совпадений. Удивительных в том числе потому, что ничего сверхъестественного в них не было. Да, в некоторых вещах мы не сходились во мнении, например насчет татуировок — я их не делаю просто потому, что ненавижу свое тело и не вижу смысла украшать его. В остальном же наши предпочтения оказались почти одинаковыми. Та же страсть к винтажной одежде, к фильмам о Второй мировой войне, к античным писателям. У нас даже аллергия на одно и то же: у обеих отекает язык от дыни, а когда приходится взаимодействовать с внешним миром, скручивает живот.