– Земля цыгана, – сказала Элли.

– Ах, так вы знаете, как это место в нашей округе зовут, вот оно что! Но дом, который там раньше был, назывался «Башни». Не знаю почему, там ведь ни одной башни не было, по крайней мере, в мое время.

– Мне кажется, «Башни» – глупое название, – сказала Элли. – Я думаю, мы по-прежнему будем называть его Землей цыгана.

– Если так, нам надо сообщить об этом на почту, не то нам не смогут доставлять письма, – сказал я.

– Да, ты прав – не смогут.

– Впрочем, мне вдруг подумалось – разве это имеет какое-то значение, Элли? – спросил я. – Разве не гораздо приятней будет, если мы вообще не станем получать никаких писем?

– Это может вызвать массу осложнений, – возразила Элли. – Мы даже не сможем получать наши счета.

– Это была бы замечательная идея! – настаивал я.

– Вовсе нет! Явились бы судебные приставы и встали лагерем вокруг нас, – трезво рассудила Элли. – И кроме того, мне не понравится не получать никаких писем. Я хочу получать письма от Греты.

– Не будем о Грете, – сказал я. – Давай-ка пойдем знакомиться с округой.

И мы отправились знакомиться с деревней. Кингстон-Бишоп оказался очень приятной деревушкой, с довольно приятными людьми, которых мы встречали там в лавках. Ничего зловещего в нашей округе не обнаружилось. Но нашим слугам здесь не очень нравилось. Тогда, через некоторое время, мы устроили так, чтобы наемные автомобили отвозили их по выходным в ближайший приморский город или в Маркет-Чадуэлл. Они не выказывали большого энтузиазма по поводу местоположения нашего дома, но дело было не в суеверии – это их не беспокоило. Я же говорил Элли: никто не может сказать, что в нашем доме бродят привидения – ведь он только что построен.

– Нет, – согласилась Элли. – Дело не в доме – тут всё в порядке. Это всё снаружи. Это – дорога, там, где она изгибается, вьется вокруг деревьев, и в том ужасно мрачном закоулке леса, где стояла эта женщина, заставившая меня чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности.

– Ладно, – сказал я. – В будущем году мы, возможно, вырубим те деревья и насадим вместо них кучу рододендронов или чего-нибудь еще в этом же роде.

Мы продолжали строить планы.

Приехала Грета и провела с нами весь конец недели. С энтузиазмом хвалила наш дом и поздравляла нас обоих с тем, как замечательно подобрана наша мебель, картины и занавеси и вся цветовая гамма. Она вела себя очень тактично. Когда выходные закончились, она заявила, что не хочет дольше нарушать наш медовый месяц, тем более, что ей все равно нужно вернуться на работу. Элли просто наслаждалась, показывая Грете наш дом. Я мог ясно видеть, как моя жена к ней привязана. Я старался вести себя благоразумно и приятно, но был рад, когда Грета уехала назад в Лондон: ее присутствие требовало от меня слишком большого напряжения.

Прожив там две недели, мы были приняты местным обществом и познакомились с местным Богом. Как-то, перед вечером, он явился к нам с визитом. Мы с Элли спорили о том, где надо сделать цветочный бордюр, когда наш корректный – а по мне, так какой-то ненастоящий – слуга вышел к нам из дома и объявил, что майор Филпот ждет в гостиной. Тогда-то я и прошептал Элли чуть слышно: «Бог!» А Элли спросила, что я хотел этим сказать.