В Стэнфорде Ллойде было что-то такое, что казалось слишком уж хорошим, чтобы быть правдой. Он был банкиром и выглядел именно как банкир. Он был вполне хорош собой, несмотря на то, что вовсе не был молод. И он был предельно вежлив со мною и, хотя явно думал обо мне всякие гадости, старался этого никак не выказать.

– Ну вот, – вздохнул я, когда он наконец отправился восвояси. – Это последний из всей банды.

– Ты о них не очень высокого мнения, правда?

– Мне думается, эта твоя мачеха – Кора – самая двуличная сука из всех, каких я в жизни встречал. Извини, Элли, наверное, мне не следовало так выражаться.

– Почему же нет, если ты так думаешь? Мне кажется, ты не так уж не прав.

– Ты, вероятно, была очень одинока, – предположил я.

– Да, я была одинока. У меня были знакомые девочки моего же возраста. Я ходила в престижную школу, но я никогда не была по-настоящему свободна. Только я подружусь с кем-нибудь, им, так или иначе, удается как-то нас разлучить, и они подсовывают мне какую-то другую девочку взамен. Понимаешь? Все было подчинено «Светскому календарю» – есть у нас такой справочник лучших семейств Америки. Если бы кто-нибудь нравился мне достаточно сильно, чтобы устраивать из-за этого скандал… Но мои чувства никогда не заходили так далеко. Не было никого, кто мне действительно так сильно нравился бы. До тех пор, пока не явилась Грета, и тогда все изменилось. Впервые за все время кто-то искренне меня полюбил. Это было чудесно! – Лицо Элли мягко светилось.

– А мне хотелось бы… – начал я, отвернувшись к окну.

– Хотелось бы… чего?

– Ох, даже не знаю… Вероятнее всего, мне хотелось бы, чтобы ты так сильно не полагалась на Грету.

– Она тебе не нравится, Майк.

– Нет, нравится, – поспешно запротестовал я. – Правда нравится. Только тебе надо понять, Элли, что она… ну, она мне совсем чужая. Может быть – давай посмотрим правде в глаза, – я немного тебя к ней ревную. Ревную, потому что… ну, раньше я не понимал, как тесно вы с нею связаны.

– Не ревнуй. Грета – единственная из всех – была ко мне добра, она единственная, кто заботился обо мне, пока не появился ты.

– Но ты встретилась со мной, – сказал я, – и вышла за меня замуж. – И тут я снова повторил то, что уже говорил ей: – И после этого мы будем жить с тобой долго и счастливо.

Я пытаюсь как можно лучше – насколько способен, хотя это вряд ли о многом говорит, – обрисовать людей, вошедших в нашу жизнь, то есть, точнее говоря, вошедших в мою жизнь; ведь в жизни Элли они, конечно, уже существовали. Мы ошибались, надеясь, что они исчезнут из жизни Элли. Но они остались. Однако тогда мы еще этого не знали.

Следующим событием нашей жизни стала ее английская часть. Наш дом был окончен – мы получили телеграмму от Сантоникса. До этого он просил нас не показываться там примерно с неделю. Потом пришла телеграмма. В ней говорилось: «Приезжайте завтра».

Мы отправились туда и прибыли как раз к закату. Сантоникс услыхал, как подъехала наша машина, и вышел нас встретить. Он стоял прямо перед домом. Когда я увидел наш дом – наш дом, уже законченный, – что-то у меня внутри словно подпрыгнуло, подпрыгнуло так, словно хотело вырваться наружу из-под моей кожи. Это был он –