Элли сказала:

– Он задумался о нашем доме.

Кажется, она уже дважды предлагала мне, чтобы мы перешли в столовую. Я взглянул на нее с нежностью.

Попозже, в тот же день – это было уже вечером, когда мы переодевались, чтобы пойти обедать, – Элли спросила меня довольно неуверенным тоном:

– Майк, тебе… тебе ведь понравилась Грета, правда?

– Конечно, – сказал я.

– Я бы не перенесла, если б она тебе не понравилась.

– Но она мне понравилась, – заверил я ее.

– Я не совсем уверена. Думаю, из-за того, что ты почти не смотришь на нее, даже когда с ней разговариваешь.

– Ну, мне кажется, это потому… потому что я нервничаю.

– Нервничаешь? Из-за Греты?

– Да, знаешь, она внушает какой-то уважительный страх.

И я рассказал ей, как подумал, что Грета похожа на валькирию.

– Только не на такую толстую, как в опере! – заметила Элли и рассмеялась. Мы засмеялись оба. А я продолжал:

– Тебе хорошо – ты знаешь ее уже сто лет. Но она все-таки, самую малость… ну, я хочу сказать, она такая энергичная, такая практичная, такая умудренная опытом. – Я сражался с целым рядом слов, которые, казалось, выражали совсем не то, что было нужно. – Я чувствую… Я чувствую, что при ней я выгляжу в невыгодном свете.

– О, Майк! – Элли вдруг почувствовала угрызения совести. – Я понимаю – у нас так много есть всего, о чем можно поговорить. И старые шутки, и всякие старые случаи, и всякое другое. Я думаю… да, я думаю, именно это заставляет тебя немного стесняться. Но вы скоро подружитесь. Ты ей понравился. Ты ей очень понравился. Она сама мне это сказала.

– Послушай, Элли, она, вероятно, в любом случае тебе так сказала бы.

– Ну уж нет, никогда. Грета очень откровенна. Ты ведь ее слышал. Те вещи, какие она сегодня говорила.

Это было правдой. Грета не стеснялась в выражениях, разговаривая за ланчем. Она обращалась больше ко мне, чем к Элли:

– Должно быть, вам порой казалось странным, что я так поддерживала Элли, тогда как вас я даже в глаза не видела. Но я была так зла – так обозлена за ту жизнь, какую они заставляли ее вести… Вся, словно в коконе, в этих их деньгах, в их традиционных взглядах. У нее никогда не было ни шанса повеселиться, хорошо провести время, пойти или поехать куда-то реально одной и делать, что захочется. Ей хотелось взбунтоваться, только она не знала, как это сделать. Вот так и вышло… да, правда, я побудила ее к восстанию. Я предложила ей присмотреться к недвижимости в Англии. Тогда, сказала я, как только ей исполнится двадцать один год, она купит себе свою собственную недвижимость и скажет прости-прощай всей нью-йоркской компании.

– У Греты всегда есть просто замечательные идеи, – сказала Элли. – Она думает о таких вещах, какие мне никогда бы и в голову не пришли.