– У нас будет наш дом, – сказала Элли. – Наш дом на Земле цыгана. – При этих словах она вдруг зябко повела плечами.

– Тебе не холодно, моя дорогая? – спросил я, взглянув на залитый солнцем сад.

– Нет, – успокоила меня Элли.

На самом деле было довольно жарко. Мы просто наслаждались теплом. Почти так, будто находились на юге Франции.

– Нет, – повторила Элли. – Мне не холодно. Это из-за той женщины. Из-за цыганки. Помнишь, в тот день?

– О, не думай о ней! – сказал я. – Она все-таки ненормальная.

– Ты думаешь, она на самом деле считает, что на той земле лежит проклятие?

– Я думаю, что все цыгане такие. Ну, знаешь, такие, что любят вечно шум устраивать и страху нагонять насчет проклятий и всякого такого.

– А ты много про цыган знаешь?

– Вовсе ничего, – честно признал я. – Послушай, Элли, если тебе не хочется жить на Земле цыгана, мы купим дом где-нибудь еще. На вершине горы в Уэльсе. На побережье Испании или посреди итальянских холмов. А Сантоникс сможет построить там дом для нас с таким же успехом.

– Нет, – возразила Элли. – Я хочу, чтобы это было именно там. Там я впервые увидела, как ты поднимаешься по дороге, неожиданно выйдя из-за поворота, а потом ты остановился и не сводил с меня глаз. Мне этого никогда не забыть.

– И мне тоже, – откликнулся я.

– Так что там ему и быть. И твой друг Сантоникс нам его построит.

– Надеюсь, он еще жив, – произнес я с каким-то болезненным чувством. – Он ведь уже тогда был очень болен.

– О да! Он жив! Я съездила его повидать.

– Ты съездила его повидать?!

– Да, когда мы были на юге Франции. Он находился там в санатории.

– С каждой минутой, Элли, ты изумляешь меня все больше и больше! То, что ты делаешь, с чем справляешься…

– Мне кажется, он – человек замечательный, – сказала Элли. – Но может привести в ужас.

– Он что, тебя напугал?

– Да, напугал. По некоторой причине.

– Ты с ним говорила о нас?

– Да. О да! Я все ему про нас рассказала. И про Землю цыгана, и про дом. Тогда он мне сказал, что нам придется идти на риск, договариваясь с ним. Что он очень болен. Сказал, что надеется, что в нем осталось еще достаточно жизни, чтобы поехать осмотреть место, вычертить планы, представить себе вид дома и сделать наброски. Сказал, что, по сути, не против, если придется умереть до того, как дом будет построен. Но тут, – добавила Элли, – я сказала ему, что он не должен умирать, пока дом не будет закончен, потому что я хочу, чтобы он увидел, как мы будем там жить.

– И что же он на это ответил?

– Он спросил, понимаю ли я, что делаю, выходя за тебя замуж. И я ответила, что, разумеется, понимаю.

– А дальше?

– Он сказал, что хотел бы знать, понимаешь ли ты, что делаешь, женясь на мне.

– Отлично понимаю, – заявил я.

– Он сказал: «Вы всегда будете знать, куда идете, мисс Гутеман». Он сказал: «Вы всегда будете идти туда, куда хотите, ибо вы сами избрали себе этот путь. Но Майк, – сказал он, – может избрать неверную дорогу. Он еще недостаточно повзрослел, чтобы понимать, куда идет». А я сказала, – продолжала Элли, – «со мной он будет в полной безопасности».

Элли обладала великолепной уверенностью в своих силах. Впрочем, я разозлился на Сантоникса за его слова обо мне. Уж слишком он показался мне похожим на мою мать. Она вроде бы всегда знала обо мне больше, чем я сам о себе знал.