Усталые воины быстро позасыпали, и теперь слышалось только их мерное дыхание. Девушка, осторожно ступая, ходила между ними, всматривалась в суровые лица. Кого рогожей, служившей одеялом, накрывала, кого успокаивала тихоньким «чш-ш-ш», если ратника дурной сон беспокоил. Сейчас все эти закаленные в битвах воины казались беззащитными как дети. И Лада с нежностью глядела на них, гоня от себя дурные предчувствия. Коловрат не позволит, чтобы с ними что-то случилось, отведет беду, защитит.

Евпатий Львович спал чуть в стороне. Он приказал, как всегда, связать себе на ночь руки, а мечи положил так, чтобы достать было сложно. Если только всех перебудить.

Девушка с грустью посмотрела на своего хозяина, помедлила и подошла ближе. Он спал на боку, неудобно выгнувшись из-за стянутых веревкой рук. Бедный, даже отдохнуть ему по-человечески нельзя.

Наклонившись вперед, Лада заглянула через плечо Евпатия. Глаза вроде закрыты – в неверном свете маленького костра не понятно, – дыхание ровное, глубокое. Долгую минуту она смотрела и колебалась, но горячее желание все больше брало верх. В конце концов девушка поддалась. «Я же не задумала ничего дурного, – успокаивала она себя, быстро сбрасывая одежду. – Только полежу рядом. Согрею».

Все мысли, все чаяния, которые мучили ее долгие годы, нахлынули разом. Может, и не представится больше случая прижаться вот так, всем телом, ощутить близость, вдохнуть этот родной и до умопомрачения любимый запах. Смерть поджидает за каждым деревом, за каждым поворотом. И если не сейчас быть смелой и бесстыдной, то когда?

Лада осталась в одной сорочке, и холод тут же окатил ее своим студеным дыханием. Девушка задрожала всем телом, приподняла тулуп, под которым спал Коловрат, и нырнула в спасительное тепло. Она тесно прижалась к нему и почувствовала, как связанные руки уперлись ей в живот. От этого прикосновения перехватило дыхание. Не понимая, что делает, Лада потянула за конец веревки, стягивающей запястья Евпатия, и как только путы ослабли, он повернулся.

Блестящие глаза в неверных отсветах тусклого костерка казались черными. Они смотрели на нее с удивлением, и от этого взгляда становилось жарко и страшно одновременно.

– Т-с-с. Тихо. – шепотом затараторила девушка, захлебываясь воздухом, который внезапно стал густым и тяжелым. – Тебя ранили. Но рана зажила. Видишь, крови нет. Это было давно. Тринадцать лет назад. Ты был сотником у князя Юрия. А сейчас мы в лесу. Мы бьемся с ханом Батыем, что сжег Рязань.

Коловрат, не отрывая от нее взгляда, приподнялся на локте:

– Ты что?

На его лице была написана такая растерянность, что Лада почувствовала себя немного увереннее. Судорожно сглотнув, она встала на колени. В голове забилась мысль, от которой внутри все сжалось. Он ничего не помнит, не знает, кто она. А раз так, то можно стать для него кем угодно… Господи, прости мне мои прегрешения! Люблю его, люблю так, что нет мочи терпеть.

Девушка подняла руки к волосам и расплела косу. Шелковистые пряди рассыпались по плечам белым золотом. Не отрывая глаз от лица Евпатия, Лада потянула завязку на сорочке и, схватившись за ворот, спустила ее вниз, обнажая грудь. Округлые девичьи перси высоко вздымались от сбивчивого дыхания, а щеки пылали сильнее язычков пламени в костре.