– Следить будешь. На. Вяжи.
Девушка взяла дрожащими пальцами кусок толстой веревки, кивнула, стараясь выглядеть решительно, и опустилась на колени рядом с Евпатием. Каркун еще минуту постоял, потом что-то буркнул себе под нос и оставил ее одну. Лада некоторое время смотрела на спящего и мяла в руках веревку, не решаясь его связать. Перед глазами всплыло лицо Насти, ее строгие наставления. «Если меня вдруг рядом нет – Евпатий Львович на твоем попечении. Вяжи его всякий раз, как спать идет. И не смотри так, это для его же блага. Он со сна, бывает, теряет память, снова с татарами бьётся. Может навредить себе или еще кому. Так что, если любишь барина, вяжи крепко».
Видение было таким живым, что Лада снова расплакалась и, всхлипывая, принялась привязывать руки Коловрата, крепко затягивая узлы.
Пока воевода спал, а ключница дежурила рядом с ним, дружинники перетаскивали мертвых мунгалов в лес, снимали с них одежду, доспехи и унты.
Один из ратников никак не мог стащить с покойника тулуп и уже достал нож, чтобы разрезать задубевшую на морозе кожу, но Каркун его остановил:
– Убери, нам все в целости нужно.
Воин поглядел на него, хмыкнул угрюмо, однако нож убрал.
В стороне от остальных Ратмир ощипывал и опаливал глухарей и прилаживал их над костром. Отряду нужно было поесть и как следует отдохнуть. Сегодня они хорошо потрудились, но это только начало. Впереди ждет битва куда серьезнее.
Глава пятнадцатая
Лагерь Батыева войска раскинулся, словно большой город с огнями и дымами. Разноцветные майханы стройными рядами уходили за горизонт, окружая сердце лагеря – белую юрту самого хана. Повсюду горели костры, слышались негромкие ночные разговоры и ленивые голоса перекликивающихся часовых. На окраине этого города из шатров, среди темных громадин камнеметов, вокруг котелка с похлебкой, кипящей на огне, сидели трое воинов из осадной команды. Один из них, молодой толстощекий татарин-онгут, сдвинув на затылок войлочную шапку, мешал в котелке и увлеченно рассказывал, поминутно вытирая со лба пот, выступающий от жара костра:
– Говорят, что этих духов не берет никакое оружие, а сами они огромного роста и с лицами демонов! Когда отряд, который послал Субудай-баши, прибыл в ту проклятую деревню, там были только растерзанные тела кипчаков, а духов мертвых урусов, напавших на них, с рассветом и след простыл, словно их и не было. А еще говорят, что из тел кто-то выпил всю кровь…
Его товарищи переглянулись и, не выдержав, захохотали. Наконец тот, что был постарше, отдышавшись после смеха, провел ладонью по висячим усам и сказал:
– Скорее, кто-то выпил весь арак! Эти псы-кипчаки наверняка переругались из-за добычи и спьяну перерезали друг друга. А их сотник, урусский изменник, выдумал сказку про шайтанов, только не помогло ему это. Так что лучше чем болтать, сходи принеси хвороста для костра. Смотри, огонь почти погас, а у меня в желудке от голода уже воют злые духи. Накорми-ка хозяина огня Отхан-галахана поживее!
Он снова засмеялся, откинувшись на огромное колесо камнемета. А молодой онгут пристыженно направился к повозкам с хворостом. Подойдя к дровяным саням, он вытянул вперед руку с факелом, чтобы осветить покрытую льдом тропинку и вдруг заметил ковылявшую мимо сгорбленную фигуру в темном плаще с капюшоном, из-под которого торчала седая борода.