Слова эти встретили гробовым молчанием.

– Продолжайте же… – сказал ротмистр.

– Каждый человек имеет свои слабости и свои интересы. И пусть они противоречат интересам общественным, общим, для него они ближе и дороже, чем любые общие интересы. Такова природа человеческая. Но в том обществе, которое построено у вас сейчас, в традиционалистском и патриархальном обществе, считается нормальным, что люди подавляют свои слабости, тайные страсти, может быть, даже пороки в угоду общепринятому. В угоду общественному мнению, которое представляет собой набор устаревших штампов, например, что брак – это союз одного мужчины и одной женщины, и никак иначе. Если вы хотите изменить монархию, вы должны пойти по пути изменения общества, его основы, питательной почвы, дающей основу единоличной власти. Вы должны превратить общество большинства в общество меньшинств, договаривающихся между собой ради свободного достижения своих целей. Главное не то, чтобы цели были едины, главное, чтобы они не мешали друг другу. Что же касается общественного мнения, общественных устоев, это вы должны решительно подорвать и отринуть.

– Меньшинств?! Сударь, уж не говорите ли вы о… содомитах? – спросил один из присутствующих, как раз тот самый, который поносил императора.

– А почему бы и нет, – хладнокровно подтвердил граф Сноудон, – конечно, содомит омерзителен любому нормальному человеку, он распространяет вокруг себя смрад и зловоние, но взгляните на это дело с другой стороны. Содомиты есть, и с этим никто ничего не может поделать. Долгие века общество травит их, и они, подобно всякой гонимой группе, группе, находящейся под угрозой истребления, выработали эффективные механизмы взаимоопознания и взаимопомощи. Если их даже один процент, это все равно сила. Каждый содомит всегда поможет другому содомиту, он помнит, в чем его интересы, и никогда не предаст таких, как он…

– Довольно!

Молодой человек напротив вскочил.

– Капитан-лейтенант, сядьте!

– Это… бесчестно!

Граф Сноудон пожал плечами.

– Это работает. Кроме содомитов, есть и другие группы людей, общество которых вы высокомерно и презрительно отвергаете.

– Господа, все то, что мы делаем, мы делаем отнюдь не ради того, чтобы помочь содомитам! Почему вы молчите?!

Все и в самом деле молчали, не трогаясь с места.

– Хорошо, господа! – ответил молодой офицер. – Если вы все считаете возможным идти на сделку с собственной совестью, то я не позволю! Слышите, не позволю!

Так и не сказав, что именно он не позволит, молодой офицер отбросил стул и направился в дом.

– Это проблема? – хладнокровно поинтересовался британский посланник.

Лицо ротмистра выражало одновременно и несогласие, и разочарование.

– Мы все ценим ваши советы, милорд, – сказал он, – однако то, что может быть допустимо на туманном Альбионе… в силу традиции, то недопустимо у нас. Если станет известно, что мы каким-либо образом имеем касательство к содомитам, от нас отвернутся и армия, и флот, и большая часть общества. Вы должны понимать, что на территории России такое не принято, более того, это неприемлемо, а мусульмане и вовсе считают содомию тяжелейшим преступлением. Так что о поддержке подобного рода не может быть и речи…