– Интересно, и как злодей это сделал? – стал прикидывать я. – Стекло – есть стекло, разбить так, чтобы тебя не услышали, непросто.

– Разрешите? – выдвинулся вперёд наш эксперт.

– Аркаша, аккуратней, следы не затопчи, – попросил его Лаубе.

– Костя! – укоризненно покачал головой эксперт.

– Молчу, – усмехнулся тот.

Зимин подошёл к расположенному невысоко от земли окну и заглянул вовнутрь. Оглядевшись, вернулся к нам.

– Собственно, ничего сверхординарного, – протянул он. – Всё гениальное просто. Наш вор оказался человеком с фантазией. Преступник воспользовался пластырем и выдавил с его помощью стекло. Поэтому наш уважаемый директор музея ничего не услышал и продолжил спать сном праведника. Само стекло аккуратно отставлено в сторонку, попробую исследовать на предмет отпечатков.

– Аркадий Ильич, вам доводилось с таким сталкиваться? – поинтересовался я.

– Что вы! – признался он. – В наших пенатах разбойники обычно не столь изобретательны, да и живописью интересуются редко. Напоить сторожа, тюкнуть по голове, пустить в ход отмычки – такого сколько угодно… А вот столь гуманный и аккуратный подход… Боюсь, местным криминальным элементам такое не под силу. Поработал кто-то залётный и почти наверняка из старой гвардии. Профессионал!

Зимин задумался.

– Хотя, падать духом рано. Есть у меня в Петрограде хороший приятель. Мы с ним когда-то вместе одну скамью в университете протирали. Хоть стёжки-дорожки и разошлись, а связь осталась.

– К чему клоните, Аркадий Ильич? – удивился я.

– Сейчас поймёте. Мой друг прежде служил экспертом в полиции, а сейчас работает по тому же профилю в петроградском угрозыске. Так что у него практика обширнее некуда – его даже к ограблениям в Эрмитаже привлекали. Если не будете возражать, Георгий Олегович, я ему сегодня телеграфирую. Пусть поделится опытом.

– Какие могут быть возражения, Аркадий Ильич?! – воскликнул я. – Делайте всё, что нужно для раскрытия этого дела. Мы обязаны вернуть государству картины!

– Не сомневайтесь, Георгий Олегович. Обязательно сделаем всё, чтобы отыскать злодея. Да, если вас интересуют другие мои соображения, готов поделиться.

– Слушаю вас.

– Думаю, преступник действовал в одиночку. Помощники были ему ни к чему.

– А если на стрёме стоять.

– Здесь глухое место. Ну кто, скажите ради бога, попрётся сюда в глухую ночь. Нет, орудовал хороший спец-одиночка.

– Спасибо, Аркадий Ильич, примем к сведению!

Потом я повернулся к Лаубе.

– Константин Генрихович, кажется, Гром рвётся в бой.

– Так и есть, Георгий Олегович. Гром что-то почуял. Позвольте? – он с мольбой посмотрел на меня.

– Давайте.

– Работай, Гром! – велел Лаубе своему питомцу.

Собака довольно заурчала, а потом резко рванула с места.

– Леонов, Бекешин, за мной! – приказал я и сам побежал вслед за Громом.

И почти сразу раздался испуганный женский крик, когда на пути собаки оказалась женщина лет шестидесяти с некрасивым лицом старой девы.

– А-а-а! – вопила она и зачем-то размахивала руками, хотя Гром даже не думал кидаться в её сторону.

– Изольда Витольдовна, – кинулся к ней на помощь директор музея. – Успокойтесь, это служебная собака, она ищет преступников, ограбивших наш музей, и ничего вам не сделает.