23 июля под Лисичанском попал в засаду отряд «Национальной гвардии» во главе с полковником Александром Радиевским, который был убит в бою; погиб или был взят в плен весь офицерский состав этого подразделения. Посмертно Пётр Порошенко присвоил Радиевскому звание генерал-майора – таким образом, он стал ещё одним украинским генералом, погибшим в ходе АТО.
23 июля ополченцы оставили Карловку, а также два населённых пункта между Донецком и Карловкой – Нетайлово и Первомайское.
В тот же день авиация ВСУ бомбила фосфорными бомбами Донецк.
Следом ополченцев выбили из Кожевни и Червоной зари. Александр Захарченко, получивший 24 июля звание майора, лично возглавлял контратаку «Оплота Донбасса» на Кожевню и получил ранение в руку (второе ранение за эту войну).
26 июля ополченцы взяли Мариновку, сорвав операцию ВСУ по установке контроля над границей с Россией.
29 июля ВСУ взяли Дебальцево, оставленную казачьим подразделением, а 30 июля Авдеевку: причины этих неудач вещей нами назывались выше – нехватка людей и бронетехнике. Например, в Авдеевке находилось 40 бойцов ополчения, а брала города 93-я бригада при поддержке «Правого сектора» и десяти танков. Силы были несопоставимы.
Первую половину лета шли тяжелейшие бои за город Шахтёрск, которые в каком-то смысле стали Сталинградом и Курской дугой для Донбасса – по крайней мере, там часто так говорят.
Впрочем, памятуя о том, что под Шахтёрском было подбито более 120 единиц украинской бронетехники – осознаёшь, что некоторые основания для таких сравнений есть.
Захарченко уверен, что в полном смысле армия Донбасса – из отдельных, более или менее обстрелянных и опытных подразделений, – сформировалась именно там.
27 июля украинский десант осуществил бросок к Шахтёрску – с целью рассечь ДНР и ЛНР и взять под контроль место падения самолёта Boeing 777. Кроме того, взятие Шахтёрска и Дебальцево означало окружение Донецка. Из Шахтёрска ВСУ должно было наступать на Торез и Снежное.
Чтобы спасти ситуацию, под Шахтёрск была переброшена часть подразделения «Оплот Донбасса».
– По моему, Константин Симонов сказал, что на передовой проявляется человеческая сущность, оголяется всё, – рассказывает Захарченко. – Близость смерти счищает всю шелуху, которая была, и оставляет только то, что есть внутри, то, что не уходит. Я сталкивался с тем, когда в бою поднималось необстрелянное подразделение и половина сразу же убегала, и это нормально: люди боятся. Если из ста человек остаётся пятьдесят, а у врага – триста, то шансы на победу резко падают, а когда соотношение один к трём – это нормально. Когда мы выходили на Шахтёрск, я построил остатки своего батальона: две роты послуживших бойцов у меня было и рота новобранцев – они даже курс молодого бойца ещё не прошли. То есть человек шестьсот передо мной стояло. И я сказал следующую фразу: «Со мной идут только добровольцы. Домой вернутся не все. Мне в бою нужны люди, на которых я могу рассчитывать. Если кто останется здесь – по-человечески пойму и ничего не скажу. Служить будете и дальше. Если вы сейчас останетесь – это не предательство. Но если вы начнёте уходить в бою, буду расстреливать. Всё».