Ибо недаром говорят на Руси – не пойман, не вор!
Глава 9
Шлиссельбург
Иоанн Антонович
ближе к полудню 10 июля 1764 года
– Государь, Шлиссельбург!
От прикосновения девушки Иван Антонович проснулся – задремал в мягком кресле, вынесенном на шканцы галеры, а монотонный скрип весел, после практически бессонной ночи, навеял, как писали поэты, «сладостный сон Морфея». Взглянув на Марию Васильевну, мысленно поразился – та выглядела радостно и свежо, ни малейшего следа усталости. А ведь она не спала тоже всю ночь, и его постоянно «вдохновляла» своими незамысловатыми, но очень нежными ласками.
И откуда у нее столько энергии и желания?!
Улыбнувшись девушке, Иван Антонович поднялся с кресла, сразу обратив внимание, что гребцы не орудуют веслами, а отдыхают. Скампвея уже стояла у пристани, а на берегу поджидал почетный караул от лейб-гарнизона с полковником Бередниковым.
Важно спустившись по сходне, Иван Антонович принялся изображать из себя «надежу-царя». Первым делом сграбастал в объятия коменданта, а потом облагодетельствовал всех солдат и офицеров, оборонявших крепость, деньгами – от трех рублей солдатам, и до сотни целковых офицерам. И посулил начеканить наградных медалей – вот этому известию служивые обрадовались гораздо больше, чем деньгам.
Фельдмаршал Миних повел себя также вполне «демократично», не зря Лермонтов в «Бородино» привел фразу – «слуга царю, отец солдатам». Старик тут же принялся за дело – решил осмотреть разрушения и «взбодрить» нерадивых мужиков, разбиравших завалы – если это потребуется. А то, что сразу принялись восстанавливать рухнувшую куртину, свидетельствовало исключительно в пользу энергичного коменданта.
Иван Антонович направился к цитадели – она практически не пострадала во время осады. Небольшие ворота были предупредительно открыты, и перейдя по мостику он вошел в небольшой дворик, сопровождаемый лишь тремя лейб-кампанцами. Многочисленная свита за ним не последовала – все уже уяснили, что от «секретного каземата» лучше держаться подальше и не совать свой нос в такие секреты, от которых его можно будет потерять вместе с любопытной головушкой.
На пороге «секретного дома» его встретил юнец, живенько бухнулся на колени, смотрел умильными глазами.
«Прохвост хороший вырос, в меру подлый и очень предусмотрительный. Сейчас ревизию проводить буду, посмотрю, как старался. Вот только как мальца этого зовут, не могу припомнить».
– Как звать?!
– Ванькой, милостивец, государь-батюшка!
– Тогда веди в закрома, посмотреть хочу на своих узников, полюбоваться мордами этими! Все ли они здоровы?
– Прости, государь, номер третий совсем плох, – малец с колен не вставал, склонил голову. – Лекарь на дню по три раза его смотрит, сказал, что к вечеру скончается. И так пять дней с раной в животе мучается, но крепок зело, умирать не желает.
– Тогда веди прямо к нему, – распорядился Иван Антонович, и малец прошмыгнул вперед, предусмотрительно распахивая перед царем противно скрипящие двери – специфика учреждения для предотвращения побегов предназначенная. Никритин шагнул вовнутрь – двери десятка камер, и лишь в трех находятся узники. Первыми двумя номерами числятся Власьев и Чекин, его бывшие персональные охранники, а ныне потенциальные висельники – на смертную казнь оба давно заработали.