— Царапина, — ответила она, скрипя зубами. — Догоним наших — перевяжу.

— Прощай, — я закрыл Йухиро глаза.

Этот человек… да, человек, избавил меня от смерти как минимум один раз, а я не в силах ему отплатить. Спасти мир… ха, ничего себе задачка для того, кто себя-то спасти и обезопасить не в состоянии!

Мы даже похоронить гирвана не можем… хотя кто знает, как это народ обходится с мертвецами?

— Идем, — ответил я. — Но сначала… надо забрать все, что можно.

Убитому еда и амуниция не помогут.

Но увы, если что в рюкзаке у Йухиро и было, все вывалилось во время последнего марш-броска. Остался только блок связи, непостижимым образом уцелевший, и я прихватил его — вдруг заработает.

Мы помчались дальше, пригибаясь, тяжело дыша и испуганно озираясь, как загнанные животные. И через пять минут буквально налетели на остатки центурии, засевшие в густых зарослях на краю болота.

— Где Йухиро? — спросила Лиргана.

— Убит, — ответил я, и вытащил из рюкзака блок связи.

— Дерьмо, вот дерьмо же, — у железного центуриона дернулся угол рта, впервые на лице ее отразилось что-то вроде растерянности, она провела ладонью по лбу, точно смахивая паутину.

За ее спиной широко и радостно улыбнулся Равуда, и мне от этой улыбки стало страшно.

Целый день мы метались по лесу, пытаясь найти щелочку в брианских построениях. Но их отряды не оставались на месте, двигались, не только по дорогам, но и прямиком через чащу, и мы постоянно на них наталкивались, стреляли, убегали, прятались, теряли силы, боеприпасы и соратников.

К вечеру, похоже, запуталась даже Лиргана, у которой наверняка были некие устройства для навигации.

— Вот дерьмо, — пробормотала она, когда мы вышли на берег большого озера — малахитовая вода, торчащие из нее островки, покрытые зарослями, полузатопленные стволы деревьев, вьющиеся над ними рои насекомых. — Ладно, здесь пока остановимся. Дозорные…

Меня назначили в дозор, одного, поскольку народу осталось мало, и я обреченно побрел по берегу озера к указанной точке. Спугнул парочку голенастых птиц, которые с истошными воплями заскользили прочь над водной гладью, и устроился так, чтобы берег оставался за спиной.

Равуды я боялся не меньше, чем бриан, отвлекаться на ремонт снаряжения не мог, и чудовищно хотел спать. Суставы ломило, и последняя таблетка расслабона жгла тело сквозь ткань, будто шептала — «прими меня, прими».

Я зевал, тер лицо, наконец решил сполоснуть лицо водой из озера, но набрал зеленой жидкости в ладони и обнаружил, что она воняет.

— Дело швах, — пробормотал я, выплескивая ее.

— Это точно, — подтвердил Равуда, выходя из-за ближайшего дерева.

Как он ухитрился подкрасться — ни шороха, ни треска сучка под ботинком! Проклятье!

— Автомат выпусти, да-да… — посоветовал кайтерит, чье оружие смотрело мне прямо в лицо. — Больше тебя некому защитить, безумный проповедник мертв, и ты тоже. Все должны умереть, раз ее нет в живых.

И снова загадочная «она», покинувшая мир живых… кто это?

Прыгнуть в сторону, перекатиться за дерево, а потом рвануть прочь, петляя? Равуда снимет меня вторым или третьим выстрелом, учитывая то, как ловко он обращается с оружием.