Мы? Они что, теперь вместе? Сладкая парочка спелась?

— Можешь хотеть меня сколько угодно, рыжий, но я нашла себе мужика получше, — Лиргана обняла Равуду за плечи, облизала его ухо, глядя на меня плотоядными, злобными глазами.

Я обреченно вздохнул.

Вот значит как мне предстоит умереть — голым, без оружия в руках, на планете черт знает в какой галактике, которую может быть с Земли не видно в самый большой телескоп… Может быть, на «Гневе Гегемонии» не узнают о моей смерти, перечислят остатки денег и у Сашки все будет хорошо?

Остается надеяться на это.

Равуда шагнул ко мне и пнул меня в пах коленом, прямо по напряженному члену — я не завопил каким-то чудом, но упал на колени, мир вокруг померк.

— Приходи в себя, давай-давай. Я хочу, чтобы ты ощущал все-все, все мучения. Поверь мне, я знаааю, что такое мучения, а теперь и ты узнаешь… — в голосе Равуды мешались ненависть и радость, предвкушение и невероятная тоска.

Я вдохнул поглубже — плюнуть ему в рожу напоследок, что ли.

— Остановитесь, вот имя Колеса Воплощения! — я дернулся от внезапно родившейся надежды.

Йухиро? Если не спасение, то отсрочка.

— Уйди, гирван! Что тебе до него! — прорычала Лиргана.

— Этот разумный спасет мир, — после удара по органам, ночи без сна и всей этой беготни и прочего я соображал не очень хорошо, и решил, что ослышался, что Йухиро сказал что-то совсем иное. — И если вы не оставите его в покое, то я положу вас на месте. Пойду под трибунал, сам погибну, но он будет жить.

Произнес он все это спокойно, даже буднично, но нацеленный на Равуду автомат выглядел убедительно, и я ни на миг не сомневался, что десятник выстрелит на поражение. В глазах его полыхал фанатичный огонь, руки не дрожали, он выглядел несокрушимым, как скала.

— Ты бредишь? Сошел с ума? — спросила Лиргана. — Я тебе приказываю…

— Мне наплевать на твои приказы. Истина важнее подчинения. Оба — вон отсюда! Этот разумный под моей защитой, и любой, кто посягнет на него, будет иметь дело со мной!

Равуда смерил Йухиро ненавидящим взглядом, но к автомату не потянулся, и отступил на шаг. За ним потянулась Лиргана, и сладкая парочка, ворча и оглядываясь, ушагала прочь.

— Одевайся и иди к остальным, — велел гирван. — Пока ты в толпе, ты неуязвим. Только помни о своих грехах!

До обеда я мог умереть трижды.

Для начала меня чуть не пришибло упавшим деревом, потом до моей задницы едва не добрался Равуда — дело швах, когда тебя хочет лишить жизни собственный командир. И только потом в очереди на убийство моей персоны очутились хитрые и недобрые враги.

Два дня мы старались добраться до линкора, но все наши попытки закончились неудачей — мы неизменно напарывались на превосходящие силы бриан и спешно отступали. Носились по лесу, путая следы, теряли своих, получали раны, и в конечном итоге уходили к заброшенному поселку, ставшему для нас чем-то вроде базы.

Не скажу, что происходящее меня радовало, но самое главное — я оставался в живых, и срок завершения контракта приближался, да и Геррат не мог предъявить мне за отсутствие докладов.

Я думал только о том, чтобы получить последний «транш», заплатить за Сашкину операцию, а потом можно и умирать — хоть от рук аборигенов, хоть в «нежных» объятиях Равуды. Собственная участь меня не особенно волновала, и так было ясно, что шансы уцелеть нулевые.