– Я бы добавил серебристые запонки на манжеты, – сказал Зверев (теперь я его буду называть именно так, если сегодня не умру) и, посмотрев в мою сторону, брезгливо поморщился.

– Нет. Давайте что-то попроще. Не путай меня со своими любовниками, Луциан.

Я еще ничего не понимала, обескураженная, растерянная стояла перед ним в измазанном платье, с торчащими в разные стороны волосами, провонявшаяся запахом мешка с гнилой картошкой и навоза. Портные сняли с Моргана рубашку, и я судорожно сглотнула слюну. Ламберт стоял ко мне спиной, обнаженный до пояса, он смотрел на себя в зеркало, а потом перевел взгляд на меня. Герцог повел плечами, и под бронзовой кожей вздулись рисунком мышцы. Сильная спина, натренированная. Совершенно не спина вельможи. Разве он не должен быть холенным, изнеженным, как все богачи были в то время. Но я видела спортивное тело, привыкшее к тренировкам, тело с многочисленными шрамами, и я могла лишь предположить, что это следы от лезвия ножа и сабли, или меча. Я не могла оторвать глаз от этой красоты и ловила себя на порочном желании коснуться этой спины руками, ощутить, какие они наощупь его мышцы. Провести по ним ногтями, чтобы оставить кровавые следы. Но герцог отвлек меня от моих порочных мыслей, выдернул быстро и жестко.

– Мальчик умер по неизвестной причине.

Сказал он и приподнял руки, позволяя портным надеть на него белоснежно-жемчужную рубашку с кружевами на рукавах и воротнике. Его длинные темно-каштановые волосы контрастировали с тканью, а смуглая грудь в распахнутом вороте привлекала взгляд своей гладкостью. На кожаном шнурке висел какой-то талисман, но я не могла его разглядеть издалека.

– Если бы мне дали осмотреть тело, то я бы сказала по какой.

– И кто бы тебе поверил? Сброд на площади? Суд присяжных? Кто?

– Например, вы…

Усмехнулся уголком рта.

– Тебе важно, чтоб я поверил?

– Нет. Мне важно, чтоб меня не обвиняли в том, чего я не совершала, и знали правду.

– Мне достаточно того, что я уже о вас знаю, поверьте. И ваше желание осматривать труп ребенка по меньшей мере странное.

– Меня сегодня казнят?

Он не ответил. Пока портные застегивали на нем рубашку, а Зверев ходил кругами и рассматривал каждую складку, мы смотрели друг на друга через зеркало.

Герцог недавно принял душ, и его волосы были слегка влажными, их часть собрали сзади, приоткрыв виски и уши, и закололи заколкой. Я опустила взгляд ниже к широким плечам, к тонкой талии и узким бедрам, стянутым белыми штанами, заправленными в высокие белые сапоги. Во всем этом каком-то вычурном великолепии он ни на грамм не выглядел менее мужественным. От него исходил дичайший аромат тестостерона, и от созерцания его божественной фигуры у меня кипел в венах адреналин. Почему все вот так? Почему я не начала его ненавидеть, презирать, бояться, в конце концов, так, чтоб не думать о красоте, не жаждать объятий, не захлебываться похотью. Я ведь знаю, какое он чудовище, и продолжаю хотеть его. Больная на всю голову, ненормальная идиотка.

– Тебя непременно казнят, – спокойно сказал он и поправил кружева на воротнике, – но не сегодня.