– Передайте Корнееву – пусть действует по обстановке. Но чтобы Тито и младший Черчилль были живы. Обязательно!

На авиабазе в Бари подполковник Шорников подошёл к двери кабинета своего начальника, полковника Соколова. Из-за двери раздался почти визг Степана Васильевича: «Что ты мне принёс? Отвечай!!! Сгною мерзавца!» Ещё один мужской голос что-то пробурчал в ответ. «Пошёл вон, пока не пристрелил!» – взъярился полковник. Из двери вылетел бледный радист и, ни на кого не глядя, побежал по коридору. Подполковник постучал в уже открытую дверь. «Войдите!» – рявкнул начальник. Шорников на всякий случай пригладил волосы и вошёл.

Малиновый от ярости полковник зверем уставился на него.

– Подполковник Шорников по вашему приказанию прибыл!

– Вот негодяй!

У Шорникова удивлённо поползли вверх брови.

– Да не ты, Александр Сергеевич! Не ты. Но ведь довёл, охламон, – остывал потихоньку Степан Васильевич. – Связь у него, видите ли, во время приёма радиограммы оборвалась. Эх, с каким бы я удовольствием ему голову оборвал. А с другой стороны – как быть?

– А в чем дело?

– Да вот эта свиная мешалка, – последовал кивок полковничьей головы в сторону двери, – это недоразумение, а не человек, принёс мне половину радиограммы, в которой генерал-лейтенант Корнеев просит прислать самолёт третьего июня, а куда и к которому часу, непонятно.

– Может быть, в Дрвар?

– А я почём знаю?

– Товарищ подполковник, давай запросим Москву. Не может быть, чтобы Корнеев не продублировал сообщение через неё.

– Тоже верно. Только ты тут под боком будь, чтобы в случае чего мог сразу взлететь.

– Понял. Есть быть под боком!

Корнеев от волнения снял фуражку, промокнул себе лоб и протёр околыш изнутри белоснежным носовым платком. «Вот же упёртый мужик!» – устало подумал Николай Васильевич и в который раз принялся доказывать свою правоту Тито.

– Товарищ маршал, вам и членам политбюро и Верховного штаба необходимо на время покинуть Югославию.

– Маршал, видите, не я один так думаю, – встрял в разговор обрадованный поддержкой Николая Васильевича Душан Глигорич. – Как только ситуация благодаря действиям наших частей изменится, вы тут же вернётесь обратно домой.

– Я должен, я обязан продолжать борьбу любыми средствами до последнего вздоха! Свобода или смерть! – бубнил без особого энтузиазма Тито.

– Неужели вы не понимаете, что ваше физическое уничтожение и устранение от освободительной борьбы и есть основная задача операции фашистов? Именно этого они и добиваются, – наседал генерал-лейтенант. – Тогда им откроется колоссальный оперативный простор! Войска, которые сегодня удерживает в немецком тылу партизанская республика, будут мгновенно переброшены на Восточный фронт, и это сильно усложнит победоносное движение Красной армии.

– В этот непростой момент я должен быть со своими боевыми друзьями, – ответил маршал, хотя по его уставшим глазам было видно, что он хочет оказаться где угодно, но только бы выйти из этой ужасной ситуации.

– Смерть в данном случае и будет предательством всего партизанского движения и всех наших боевых товарищей и соратников, – взял за живое своего соотечественника Глигорич. – Многие жертвы будут тогда бессмысленными.