Алексей Иннокентьевич повесил трубку и промокнул лоб. Каждый разговор Антонова с Верховным главнокомандующим, каждый доклад проходил на фоне безотчётного ожидания внезапной угрозы и вечной сухости во рту. Это больше всего бесило Антонова. Он каждый раз давал себе слово избавиться от этого, но каждый раз язык присыхал к нёбу, отказываясь свободно повиноваться.

Второго июня сорок четвёртого года генерал-лейтенант Корнеев с неожиданной чёткостью пришёл примерно к той же мысли, что дальнейшее движение объединённого отряда невозможно. Физически они ещё, может быть, и пройдут пару десятков километров, но не больше. И тогда их накроют немецкие десантники. Группа сильно обескровлена, боеприпасов практически нет, есть раненые, среди них тяжёлые. И, как ему показалось, душевные силы партизанского лидера были на исходе, если уже не кончились.

Последние несколько дней Тито замкнулся, перестал шутить и улыбаться шуткам других. Даже присутствие женщины не радовало и не мобилизовало его. А его срыв деморализует воинскую верхушку освободительного движения. А если это произойдёт в присутствии Рэндольфа Черчилля, то можно считать, что послевоенная международная карьера Тито тут и оборвётся. «Кому нужен политический труп? Кто будет вести с ним переговоры? Кто тогда поведёт Югославию по социалистическому пути? И к чему тогда жертвы последних дней?» Эти вопросы бесконечно крутились в голове Николая Васильевича во время коротких передышек. Он понял, что необходимо запросить Москву о срочной воздушной эвакуации.

– Долгова ко мне! – потребовал генерал-лейтенант.

Через пять минут майор технической службы Долгов стоял перед Корнеевым.

– Товарищ генерал-лейтенант, майор…

– Вольно, майор, вольно! Мне нужна связь с Москвой. Сколько потребуется времени?

– Развернусь за пятнадцать минут, товарищ генерал-лейтенант!

– Действуйте.

Когда через четверть часа Корнеев подошёл к Долгову, тот выглядел растерянным.

– В чем дело, майор? – предчувствуя недоброе, спросил Николай Васильевич.

– Горы экранируют. Связи нет, товарищ генерал-лейтенант.

– Значит, так. Сейчас вы или сами побежите в Москву, или установите связь. У вас, майор, от силы два часа. Дальше, – генерал-лейтенант перешёл на зловещий шёпот, – трибунал.

– Товарищ генерал-лейтенант, можно не бежать в Москву?

– Вы что, майор, издеваетесь?

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Я с антенной поднимусь на вершину самой большой горы в округе. Там должен быть сигнал.

– Вы же понимаете, майор, нет сигнала – нет вас! Приговор я сам приведу в исполнение. Хоть через Бога, хоть через черта лысого, но чтобы связь была! – сорвался Корнеев.

– Есть!

– Сколько времени вам понадобится? – вкрадчиво спросил Николай Васильевич.

Майор покрутил головой по сторонам, осматривая окрестности. В двух километрах от места разговора поднималась большая лесистая гора, которая оканчивалась голой скальной вершиной. Технарь сглотнул слюну, прикинул в уме свои возможности.

– Через час – час двадцать сигнал будет.

Генерал-лейтенант посмотрел на свои командирские часы.

– В вашем распоряжении час.