— Они заодно! — догадалась Юлька. — Алиса, осторожнее!

— Конечно, заодно, я давно догадалась, — отвечает Алиса. — Ты только погляди на ботинки Алика Борисовича.

Алиса была права. Оба ботинка Алика Борисовича были на правую ногу.

— Что такое? — удивился Алик и поглядел на свои ноги.

И тут случилось совершенно невероятное: правый ботинок на левой ноге шевельнулся и превратился в левый.

Пока все смотрели на ботинок, толстяк умудрился схватить Алису. Он прижал её к боку и зажал рот.

— Доченька, — бормотал он при этом тупо. — Доченька…

Толстяк отступил к двери, Алик Борисович блокировал путь дежурной сестре, и тогда Юлька решилась на отчаянный поступок. Как тигрица, она присела и прыгнула с кровати на толстяка и вцепилась ему ногтями в щёку.

При этом Юлька издала боевой клич индейцев, да такой громкий, что оконное стекло вылетело наружу, все больные проснулись, вороны поднялись с деревьев и с деревьев посыпались листья.

Толстяк от неожиданности упал и выпустил Алису, на корточках кинулся к двери и исчез.

Алик Борисович с криком:

— Ты куда, трус! — кинулся за ним.

— Как мы их, — сказала Юлька, сидя на полу.

— У тебя швы не разошлись? — спросила Алиса, сидя напротив неё.

Тут вбежала Мария Павловна в сопровождении ночного врача.

Они увидели, что окно выбито, ваза с цветами разбита, в палате полный разгром, а больные сидят на полу.

— Девочки! — закричала сестра. — Это же совершенно не по правилам! Вы простудитесь!

В коридоре кто–то громко спрашивает:

— Где взрыв?

— А где Александр Борисович? — спросила Мария Павловна.

— Он в кино, — отвечает Юлька.

— А твой папа, Алиса?

— Наверное, тоже в кино, — смеётся Алиса.

— Девочки, сейчас не место и не время шутить.

— А мы и не шутим.

— Пал Сергеевич! — обращается сестра к ночному врачу. — Я была свидетелем странной сцены… Наш врач Александр Борисович привёл с собой отца этой девочки, вы же знаете — амнезия…

Ночной врач кивает головой.

— Однако я категорически отказалась проводить выписку в вечернее время и пошла к вам.

— Никакого Александра Борисовича не было, — вдруг говорит Алиса.

— Как не было?

— Вы можете его завтра спросить, — говорит Алиса. — Он сейчас в кино.

— Но я собственными глазами! — возмущена сестра.

— Если Марии Павловне всё показалось, то кто разбил стекло и вазу? — спрашивает ночной врач, оттесняя из палаты любопытных.

— Ужасный порыв ветра! — говорит Алиса. — Шквал. Правда, Юлька?

Юльке ничего не остаётся, как согласиться.

— Правда, — вздыхает она.

Поздний вечер.

Тёмные тени — Коля и Фима — крадутся к выселенному дому.

— Я тебя в последний раз предупреждаю, как друг, — говорит Фима. — Здесь засада.

— Всё равно надо попробовать. В крайнем случае, я положу миелофон в кабине — кто будет ехать в будущее, заметит.

— А если пираты поедут?

— Ну, тогда я только смотаюсь в будущее, на минутку, там в зале подожду…

— Тшшш.

Они подходят к дверям. И замирают. Никакой двери в подвал нет. Голая старая стена, кое–где покрытая паутиной.

— Фим, — говорит Коля.

— Чего?

— Тут была дверь.

— Не было тут никогда двери. Видишь, паутина.

— А куда лестница ведёт?

— Не знаю.