— Вы с ума сошли, господин посланник! — прошипел вполголоса. — Зачем явились? Если в лагере узнают, что я разговаривал с убийцей императора…

— Я не назвал своей фамилии, а в лицо меня не знают.

— Что вам нужно?

— Поговорить с Даву.

— Зачем?

— Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

Он насупился.

— Если вы решили шантажировать нас известными вам обстоятельствами…

— За кого вы меня принимаете, генерал? — в свою очередь возмутился я. — Те бумаги, если речь о них, давно сожжены, а пепел развеян. К тому же я дворянин, более того, граф. У меня есть сведения, которые маршалу, как полагаю, будет интересно услышать. Не забывайте, что я из будущего. Решение в любом случае останется за вами.

— Хорошо, — сказал он, подумав. — Едем. Только мне придется завязать вам глаза. Офицеру вражеской армии нельзя видеть наши позиции.

Я кивнул. Раз завязывают – убивать не собираются. Так и трясся на Каурке где-то с полчаса, ничего не видя. Наконец копыта застучали по мостовой, и повязку сняли. Мы въехали в Лейпциг. Маре отконвоировал меня к зданию с башней – как я понял, к ратуше, там мы спешились и поднялись на второй этаж. В приемной генерал оставил меня на попечение адъютантов, с любопытством воззрившихся на меня, а сам скрылся за высокой дверью. Обратно появился скоро.

— Заходите, граф! — пригласил, указав на открытую дверь. Мы вошли. Даву встретил нас, сидя за столом, заваленным бумагами. Выглядел он усталым.

— Бонжур, ваша светлость! — поклонился я.

Он в ответ окатил меня хмурым взглядом.

— Если вы пришли, граф, чтобы убедить нас отказаться от сражения и уйти во Францию, то напрасно тратите мое время, — сказал наконец. — Генерал уговорил меня принять вас, сказав, что принесли интересные сведения. Слушаю.

— Предлагаю капитуляцию вашей армии и Францию в границах 1792 года! — выпалил я.

— Что?! — он вскочил. — Вы посмели явиться ко мне с этим? Вы наглец, господин посланник! Помнится, в Москве я обещал вас расстрелять. Пришло время исполнить обещание.

— Сначала выслушайте, — поспешил я. — Приговоренный к казни имеет право на последнее слово.

— Хорошо, — сказал он, опускаясь в кресло. — У вас пять минут.

— Для начала вопрос: что случается с государством, армия которого капитулировала?

— Обычное дело, — пожал он плечами. — Его территорию займет противник. Ограбит население, обложит государство контрибуцией. Может свергнуть прежнего монарха и поставить своего. Или аннексировать земли.

— А теперь факты, ваша светлость. Аннексия Франции России не нужна – у нее достаточно своих земель. В моем времени русская армия во Франции никого не грабила и ничего не разрушала. За все платила. Когда русские возвращались домой, их провожали с цветами.

Даву насупился. Ага, забрало. Вспомнил, как вели себя французы в России?

— Теперь о власти. Давайте представим: вы вручаете шпагу моему императору и тут же получаете ее обратно. Две армии встают плечом к плечу и отправляются в Париж. Там Сенат низлагает Регентский Совет и отправляет семейство Бонапартов туда, где ему самое место – пасти коз на Корсику.