— Возьмите, — граф подал ему пачку писем, которую перед этим извлек из сумки. — Это ваши, были при ней.

— Как она умерла? — спросил Дюбуа, машинально беря письма.

— Не знаю, — ответил граф. — Я увидел ее уже без признаков жизни. Полагаю, от болезни. Зима, морозы, скудное питание… А еще чума – от нее погибли многие французы. Если вас это утешит, похоронили ее по-христиански. Положили в могилу, прочитали молитву, поставили крест. Упокой Господь ее душу! — он перекрестился щепотью справа налево.

— Благодарю, ваше сиятельство, — Дюбуа повторил его жест, только слева направо и всей ладонью. — Эх, Аврора! — вновь вздохнул он. — Мы с супругой уговаривали ее не ехать в Россию. Что могло ждать дочку в этой дикой стране? Простите, ваше сиятельство! — смутился Дюбуа. Граф жестом дал понять, что не обижен. — Мы так думали в то время. Дочь только смеялась. Ее подруги уехали в Россию и писали, как замечательно живут. Авроре этого тоже хотелось. Из Москвы она написала, что устроилась модисткой в французском магазине, ей хорошо платят – таких денег она никогда бы не заработала в Париже, а еще у нее завелся богатый покровитель. Что она ходит в шелках и мехах, имеет собственный выезд и слуг. Мы с Клодиной так радовались. Проклятая война! — он сжал кулаки.

— Аврора писала вам, что у нее есть дочь?

— Нет, ваше сиятельство! — удивился старик. — Мы не знали.

— Полагаю, она родила ее вне брака и не хотела вас огорчать. Девочку зовут Мари, ей три года.

— Боже! — воскликнул Дюбуа. — У меня есть внучка! Что с ней, ваше сиятельство? Ответьте! Умоляю!

— С Мари все хорошо, — ответил гость. — Ее подобрал на дороге возле мертвой матери и удочерил русский дворянин. За будущее девочки можете не волноваться. Она будет расти в семье, где ее любят.

— Это были вы? — догадался Дюбуа. — Вы удочерили мою внучку?

— Да, мсье, — кивнул граф.

— Как бы хотел ее видеть! — воскликнул старик. — Жаль, что это невозможно.

— Почему? — пожал плечами граф. — Поезжайте в Россию – и увидите. Я не стану прятать ее от вас.

— Увы, мсье! — Дюбуа развел руками. — Мне такое не по карману. Жалованье учителя не слишком большое, а у меня вдобавок долги.

— Сколько? — поинтересовался гость.

— Восемьсот франков. Огромные деньги для учителя, ваше сиятельство.

— Здесь сто наполеондоров[98], - граф достал из сумки и водрузил на стол тяжело звякнувший кожаный мешочек. — Заплатите долги, купите себе приличную одежду, нужные вещи. Вчера наш император подписал мирный договор с регентом Франции. Русской армии больше нечего делать в Париже. Мы возвращаемся домой. Можете присоединиться. Вас что-то держит здесь?

— После смерти жены ничего, — вздохнул Дюбуа.

— Тогда составьте компанию. Я нанимаю вас учителем своих детей – хочу, чтобы они знали математику и французский язык. Положу хорошее жалованье, питаться будете с моего стола. Но с одним условием, — он сделал паузу.

— Понял, ваше сиятельство! — поспешил Дюбуа. — Мари никогда не узнает, что я ее дедушка.

— Со временем скажем, — сказал граф. — Но пока рано. Девочке три годика. Ей и без того хватило переживаний.