Царь в бальном мундире ворвался в спальню и подбежал к нам.

— Поздравляю с наследником, ваше императорское величество! — сказал я, вскочив со стула.

— Как… они? — задыхаясь от волнения, спросил Александр.

— Здоровы, спят. Все прошло как нельзя лучше. Там, — я указал на маленькую кроватку, богато изукрашенную золоченой резьбой, — мальчик. Здесь ее императорское величество.

Поколебавшись, Александр первым делом подошел к кроватке ребенка, некоторое время смотрел на него, затем склонился и осторожно коснулся губами лобика младенца. Вернувшись к кровати, поцеловал жену. Затем взял меня под локоть и отвел к двери.

— Жалуются на вас, граф, — сказал вполголоса. — Угрожали убить каждого, кто посмеет войти к государыне.

— Всего лишь охранял ее покой, — отмазался я. — Ее императорское величество нуждалось в отдыхе.

— А еще лейб-акушера к роженице не допустили, — сощурился он.

Ага, настучал немец. Небось на лестнице царя перехватил.

— Такова была воля ее императорского величества, — поклонился я.

— Это она велела вам взять акушера за ворот, вытащить за дверь и пригрозить заколоть шпагой, если вздумает воротиться? — улыбнулся царь.

— Извините, ваше императорское величество, — вздохнул я. — Но что оставалось делать? Этот немец лез к ее величеству с грязными руками и в мундире полном микробов. Я предложил ему вымыть руки и надеть чистый халат. В ответ он с пренебрежением заявил, что лучше знает, как следует принимать роды.

— Что такое микробы? — заинтересовался Александр.

— Мельчайшие крохотные существа, которые обитают вокруг нас. Можно рассмотреть только в микроскоп. Попадая в рану, могут вызвать воспаление – вплоть до заражения крови. Потому роды надлежит принимать в чистой одежде, проглаженной утюгом, руки не только тщательно вымыть, но и протереть спиртом. Если акушер этого не знает, то следует гнать его в шею! Убьет мать и ребенка.

— Забываю, что вы лекарь, — вздохнул царь. — В это трудно верить, глядя на ваш мундир и ордена. Ладно, с акушером сам поговорю. Вы принесли мне великую радость, граф. Что хотите в награду?

— Позвольте после войны открыть лазарет для рожениц и акушерское училище для женщин.

— Странное желание, — удивился он. — Почему для женщин?

— Они к этому способны. К тому же роженице легче с дамой-акушером, не будет стесняться. Ее величество, — я кивнул на постель, — одобрила.

— Если такова воля супруги, не возражаю, — развел он руками. — Но это не награда, Платон Сергеевич. Как понимаю, лазарет и училище собираетесь содержать за свой кошт?

— Именно так.

— Тогда жалую вам десять тысяч душ из казны.

— Благодарю, ваше императорское величество, — поклонился я.

— А теперь идите, Платон Сергеевич, — сказал он. — Хочу побыть с сыном и супругой. И постарайтесь никого не заколоть за дверью.

Он улыбнулся и пошел к постели…

15 июня объединенная армии России, Пруссии и Швеции (последняя присоединилась к коалиции в последний момент) форсировала Эльбу и подошла к Лейпцигу. По иронии судьбы именно здесь, как и в моем времени, должна была состояться грандиозная битва. Переправа через реку прошла без сучка и задоринки. Я подсказал Багратиону, как навести мост из заранее подготовленных понтонов, которые соединяют в цепь на своем берегу, а затем течение разворачивает ее поперек реки. Князь опробовал метод на Шпрее, убедился в его эффективности и отдал соответствующий приказ. Переправы наводили русские саперы. Наплавных мостов построили несколько – в тех местах, где французы нас не ждали. Первой на левый берег реки перешла кавалерия, следом двинулась пехота и пушки. Поняв, что его обыграли, Даву отвел войска к Лейпцигу, где и укрепился, заняв господствующие высоты. 21 июня обе армии встали друг против друга и принялись готовиться к сражению, которое обещало стать кровопролитным. Войска коалиции под командованием Багратиона, считай, Александра I, превосходили французов численностью, но уступали им в плане организации и дисциплины. Разноязыкая армия, где пруссаки и шведы подчиняются Багратиону номинально. Захотят – выполнят приказ, саботируют – что ты им сделаешь? Нажалуешься Фридриху Вильгельму или Бернадоту