Очень грустно узнавать, как мои ровесники готовят варианты для своих детей и внуков где-то за пределами России, потому что окончательно поняли, что здесь никаких вариантов не осталось. Кое-кого из людей, принимающих решения, я знаю лично и понимаю, что по внутренним убеждениям они совсем не те, кем пытаются казаться на трибуне. Но все хотят жить, получать зарплату сенатора или депутата. Про себя я думаю, что мне, наверное, уже бессмысленно куда-то уезжать. Кроме того, я очень люблю свой многострадальный Санкт-Петербург…
Анатолий Собчак
Мое первое знакомство с Собчаком я помню до сих пор. Это произошло на Владимирском проспекте. Директор Саши Розенбаума Белла и ее муж, достаточно крупный для нашего города предприниматель, открыли собственный ресторан, потом они построили еще и гостиницу. Это был один из первых частных ресторанов. Как раз в это время в Петербург приехали Алла Пугачева и ее жених Филипп Киркоров. Если не ошибаюсь, это были первые его гастроли у нас в Октябрьском зале, и длились они, по-моему, три или даже четыре дня, ему удавалось прекрасно держать огромный зал…
И вот за полукруглым столом этого ресторанчика нас собралось человек семь-восемь. Алла с Филиппом, Белла с Сашей Розенбаумом, Анатолий Собчак, я и кто-то еще. Было это, кажется, в 1993 году. Собчак был уже мэром нашего города.
Анатолий Александрович солирует, поддерживает энергию встречи. Мы с Розенбаумом, Аллой и Филиппом общаемся. А Собчак недоуменно смотрит на меня: кто я такой… Потом он, видимо, обо мне спросил.
Довольно скоро у нас установились замечательные отношения.
Вспоминается случай, как однажды нужно было сфотографировать Мстислава Ростроповича. И после репетиции концертного исполнения «Леди Макбет Мценского уезда» Дмитрия Шостаковича, дирижером которого являлся Мстислав Леопольдович, Собчак привез его ко мне в мастерскую на Пушкинскую. А Люда Нарусова принесла в кастрюле гречневую кашу, почти как крестьянину в поле, надо же накормить мужика. И они вдвоем начали есть эту кашу прямо из миски, по-фронтовому. И когда я это увидел, сразу приготовился снимать. У меня уже стоял свет и аппаратура, я только слегка свет на них перевел. У меня, конечно, была нормальная посуда, и я потом дал им тарелки, но сначала я запечатлел эту замечательную сцену.
Много снимал я и самого Собчака, а однажды Анатолий Александрович сам попросил меня сделать его фотографию для представительских целей: в галстуке, в рубашке, портрет по колено. В то время он блистал по всему миру, и в город на Неве приезжали замечательные иностранные гости.
Я уже говорил, что никогда не любил слово «Ленинград» и всегда отдавал предпочтение Петербургу. Так вот в 1972 году я взял себе псевдоним «Петербургский», стал подписывать свои работы «Валерий Петербургский» и поклялся публиковаться под ним до тех пор, пока моему родному городу не вернут историческое имя.
Понятно, это лишь на несведущих было рассчитано, потому что остальные все равно знали, кто это такой. Но мне было приятно, когда в одной крупной газете завотделом на летучке сказал: «А что вы носитесь с этим Плотниковым, вот сейчас появился фотограф Петербургский, не хуже вашего Плотникова снимает». При этом псевдоним довольно вызывающий был: мне из-за него не делали выставки, не публиковали под ним. Говорили: «У нас нет такого города – Санкт-Петербург, мы не можем вас представлять».