Меня часто спрашивают, почему я не фотографировал того-то или того-то. Я, например, не снимал и не снял бы Василия Шукшина, потому что мы с ним абсолютно разные по духу и просто не поняли бы друг друга. А есть те, которые мне в принципе неинтересны и которых я снимать не буду, или, как говорят в Думе: «Не сяду с ними на одном конституционном поле».

В 1990 году по приглашению знакомых американских журналистов я поехал в Соединенные Штаты. К тому времени туда съехалось много моих хороших знакомых – от Саши Соколова и Василия Аксенова до Войновича и Бродского, Барышникова и Шемякина. И я взял всю свою аппаратуру и студийный свет с тем, чтобы там снять этих людей – в другой стране в новой обстановке.

Мы с моей тогдашней женой пробыли в Америке больше месяца, и я там много кого снимал. Снял и Василия Аксенова, и Владимира Войновича, и главного редактора радио «Свобода» Петра Вайля. Кстати, Евгения Евтушенко я тоже снимал в Америке – он там был в это время по делам.

А вот с Сергеем Довлатовым мы лично не были знакомы, хотя я потом вспомнил, что видел его в Петербурге на Невском. Однажды, в отрочестве, я ехал в троллейбусе и заметил, как по Аничкову мосту идет красивый человек, на голову возвышающийся в толпе. Я в то время занимался баскетболом и представить себе не мог, что человек такого роста в него не играет. Но потом выяснилось, что в баскетбол он все же не играет.

В Нью-Йорке я узнал телефон Довлатова через «Голос Америки». Он безо всякого энтузиазма отнесся к моему предложению, ему было не до того, как я понял позже.

Но я приехал в редакцию радио «Свобода», которая, кстати, тогда находилась на Бродвее, в Мидтауне. Довлатов выглядел мрачно, сниматься не хотел, «обрадовал» меня, что у них проездом из Европы Андрей Синявский и Мария Розанова – вот их бы я и снимал. Но я Розанову снимать не хотел, а без нее сниматься не будет Синявский, предупредил меня Довлатов. Я согласился начать с их съемки, но предупредил Сергея, что ему не отвертеться.

Я поставил свет и камеру для Синявского и Розановой, снял их, а потом пришел за Сергеем и говорю: «Уже все готово, тебе надо только сесть». И он сел буквально на несколько кадров. Всего пару раз за всю жизнь я видел, как человек «чернеет» перед уходом…

Эта фотография оказалась последней, месяца через полтора Сергея Довлатова не стало.

Когда я был в Америке, с Иосифом Бродским мне так и не удалось встретиться, но я снимал Шемякина, и Миша показывал мне проект памятника Петру Первому. У него тогда была в Нью-Йорке большая мастерская. Миша показал мне Петра, голову которого венчал аккуратненький лавровый веночек, на бритом черепе, без парика. И я ему сказал: «Не надо, Миша. Ты, видно, давно не был в нашей стране: дня не пройдет, как этот венок спионерят». Он стал возражать, говорил, что в Петропавловской крепости, где он будет стоять, есть круглосуточная охрана.

Тогда я ему рассказал историю с памятником Индире Ганди, который был на месте теперешнего Шарля де Голля у гостиницы «Космос» в Москве. Там стояла Индира Ганди на высоком постаменте и держала в вытянутой руке лавровую веточку. И хотя постамент был высокий и отполированный, народ каким-то образом исхитрился и эту веточку украл. Потом веточку восстановили, но она опять исчезла. Ее снова восстановили. И уж не знаю, сколько раз эта веточка исчезала, но в конце концов руководство устало с этим бороться. А потом сняли и саму Индиру Ганди. А поскольку гостиницу строили французы, то вскоре возле нее поставили де Голля.