Вечерние голоса, смех… Гуляет народ. Из ресторана внизу доносилась музыка. Где-то прогудела «неотложка».

Запил бы он там в Москве, вот что, вдруг подумал я. Обязательно закирял бы опять. И как это ему пришло в голову остаться в Благовещенске?

Да, Москва! Столица. Факт! Там со временем он бы обязательно вернулся к своему «а зачем?». Ну, люблю я его. Даже очень. Но этого ведь мало. Надо еще двигаться, ехать на чем-то. А на чем? Свой сюжет у него там был почти нулевой. А к чужим он подверстываться не умеет. Да и у кого он такой сильный, чтобы поволок двоих? У меня? У Кости?..

В одних трусах, босиком я ходил туда-сюда по номеру и чувствовал себя счастливым родителем, который наконец-то пристроил свое единственное чадо. Своего гадкого утенка.

Пять шагов от окна к двери, пять от двери к окну… Час уже. Черт возьми, сколько ж он там будет сидеть? Лечь, что ли? Не усну. Да и к чему это. Последняя ночь, последние часы, можно сказать…

Я надел брюки, рубашку и от нечего делать стал собирать чемодан. Дневник. Хорошо! Сюда его. Нет, вот сюда, на самое дно. Прощай, Лиза. Прощай, Бичер-Стоу. И видел-то я тебя только со спины, можно сказать, пока ты от меня бежала. А ведь буду помнить. Как и того старика в Софии, буду помнить всегда…

Мысли, мысли!

Чемодан собран. Что же я забываю обычно? Тапочки? Так, тапочки есть. Что еще?

Я вошел в ванную и остановился перед зеркалом.

— Привет! — сказал я своему отражению.

А ведь хорош! И взор такой ясный, насыщенный. Ах, черт, как странно все повернулось. Нарочно думай — не придумаешь. Ведь вот уж, казалось бы, проигрышный, ход. Ну кто в наши дни идет на потерю московской прописки? И ради чего? Ах, черт!

Не торопясь, я намылил щеки и стал бриться. А на «кудрявого» плевать, думал я. Может, и вообще знакомиться не стану. Не понравился он мне. Не моя конструкция. Это бывает. Вот, скажем, Жора Пигулевский. Для меня он — родной человек. Гигант, гений. А для папы или для Стаса?..

Да, но ведь в конце концов пересидел же я их. Ведь так или иначе всучил я им Жору! А что если дружеские отношения именно на тот предмет и существуют, чтобы мы воспринимали через друзей то, что сами по себе воспринять не можем? Или не хотим? Или нет у нас времени, или еще чего-то?..

Папа вышел через меня на Жору и Стаса. А я выйду через него на «кудрявого». Ведь что-то в нем есть. И на Благовещенск выйду. Да, на Благовещенск в первую очередь. Ведь, как бы ни разделялись, мы с папой — одно. Во всяком случае, так складывается сейчас. Значит, я живу, вернее, буду жить и в Москве, и в Благовещенске сразу.

Ах, хорошо бы он сейчас… Я глянул на часы — половина второго.

И мне повезло. Резкие, быстрые шаги по коридору. Громко скрипнула дверь.

— Слушай! — крикнул я из ванны. — Ты только послушай, что я придумал…

— Придумал он!.. — На пороге стоял Костя. — А что это ты бреешься среди ночи?

— Да вот, чистоты захотелось, — сказал я, — свежести. Понимаешь, старик, прекрасно все складывается. Вот погоди, я сейчас дорублю бороду…

— Потом дорубишь. Сотри мыло, иди сюда. Сотри мыло, тебе говорят! Слушай внимательно. Что ты придумал, это плевать. Но вот что придумал этот человек!