– …гись! – едва успел гаркнуть кто-то, когда по гребню траншеи прыгнуло ядро и обдало солдат грязью. Те даже не шевельнулись, лишь привычно оттерли лица ладонью и стряхнули грязь с ружей. Аналогия. Одна сплошная аналогия. Все больше и больше окружающая обстановка мне напоминает окопы Первой мировой. Разве что мороза и холода пока не хватает, но за этим дело не станет. Декабрь пролетит незаметно, с началом января в Севастополе начнется зима с туманами, холодом, дождем пополам со снегом и крупою, еще более невообразимой грязью. Но пока погода милует, глядя на нас, убогих. Пройдя траншею и Язоновский редут, вывел я взвод на площадку, как будто пропитанную до последнего атома порохом, огнем, кровью, металлом и смертью. Добро пожаловать на знаменитый четвертый бастион – самый ад всей Севастопольской обороны.

Площадка бастиона покрыта постройками, перерезана насыпями, землянками, пороховыми погребами, буграми, в которых чернеют отверстия входов в блиндажи. На здешних пороховых погребах стоят огромные чугунные пушки, подле них высятся пирамиды из ядер, тут и там видны картечницы. Всюду валяются подбитые орудия, черепки, неразорвавшиеся вражеские бомбы и гранаты, и все это тонет в жидкой липкой грязи. Воздух вокруг душный из-за постоянно стоявшего над бастионом облака густого порохового дыма.

Новоприбывших солдат разместили на батарее, примыкающей к бастиону. А вот и старый мой знакомец капитан 1-го ранга Кутров. Раньше командовал «Тремя святителями», а теперь здесь вроде начальника. Сейчас подзовет лейтенантов и поручит тем провести для солдат экскурсию по бастиону, приучая к главному: не зевать и не предаваться мечтаниям. Здесь беспечность по меньшей мере опасна.

Суетиться тоже не рекомендуется. И хотя на площадках бастиона беготня, проходит она тоже в порядке, без лишней торопливости. Штуцерные стрелки подбегали, стреляли и опять заряжали штуцера под неумолкающее буханье орудий. В помощь им шли не только укрытые веревочными щитами орудия, но и картечницы. «Максимы» расставлены на самых опасных участках, но работают только по приказу Достоевского, подтвержденному мной. Иначе никак – патроны не бесконечные, а враг может подобраться довольно близко.

– Они от нас всего в шестнадцати саженях! – словно подтверждая мои опасения, говорит высоченный лейтенант низенькому подпоручику.

– Быть не может! – удивляется тот.

– Да вот сами увидите! Подойдите сюда! – лейтенант подвел подпоручика к орудию. – Только будьте осторожнее. Учтивые французы здесь вовсе не учтивы! И англичане тоже!

Предупреждение нелишнее. Если сейчас подпоручик взглянет в щель между щитом и пушкой, то увидит беловатый вал неприятельских траншей.

Но мне смотреть на траншеи не надо. Насмотрелся уже вдоволь. Иду дальше.

Прежде чем проверить пулеметные гнезда, решил я зайти к штабс-капитану Мельникову в мину (иначе минную галерею) и потому погружаюсь во мрак подземного коридора, в конце которого виден свет фонаря, на полу сидят солдаты, стоит сколоченная дверь. За ней и живет главный севастопольский «обер-крот», а на самом деле талантливый инженер, неустанно ведущий с интервентами подземную войну. Англо-французы не унимаются и стараются подкопать и взорвать бастион, но пока несколько уже раз сами взлетали на воздух благодаря Мельникову. Тотлебен у него бывает каждый день, но сегодня еще не заглядывал, а значит, пришла моя пора погостить у подземного инженера, который всякому гостю рад.