— К черту генералов! Проводи домой. Хочу водки.

Через полчаса он уже лежал у себя в «боковушке», на любимой оттоманке, и после стаканчика водки посасывал засахаренный ломтик лимона. Попов сидел тут же, угодливо держа бутылку. Он знал: при нормальном состоянии светлейший много не пил, и если заставлял наливать стаканчик до наступления обеда, значит, с ним начиналась хандра. А когда он в хандре, ему трудно угодить.

— Еще прикажете?

— Налей.

Потемкин выпил подряд три стаканчика, после чего уставился на адъютанта зрячим глазом, думая свою думу. Вдруг спросил:

— Румянцев — великий полководец?

Попов не мог угадать ход его мыслей и ответил наугад:

— Великий, ваша светлость.

— Правильно. Я против него унтер.

— Ну уж нет! — обрадовался возможности возразить своему начальнику адъютант. — Румянцев — полководец, а ваша светлость — полководец над полководцами. Если бы не были такими-с, ее величество отмечать бы не стали-с. А ее величество вашу светлость отметили, над всеми поставили, потому как заслужили-с.

В эту минуту в комнату впорхнула «душечка» князя.

— Ах, мой купидончик, вот где прячешься! Почему к себе не зовешь? Мне скучно.

— Сгинь, — мрачно сказал Потемкин.

— И ты еще кричишь! — обиделась девица. — Разве для того я дни и ночи летела из Петербурга? Подвинься, мой милый.

— Попов, налей ей стакан и пусть проваливает к черту. И чтобы сегодня же в лагере духу ее не было.

Попов взял девицу за руку и поволок в соседнюю комнату.

— Нельзя, дуреха, нельзя, — уговаривал он, когда они оказались за дверями боковушки и ей вздумалось плакать. — Приказано, нельзя, значит, нельзя. И вот что, милая, собирай-ка свои манатки, а я тем временем коляску закажу.

— Никуда я не поеду.

— Поедешь, коль приказано.

— Не поеду, и все.

— А ежели силу применим? До тебя была тут одна, с норовом, так его светлость приказали раздеть донага, привязать к телеге и в таком виде вывезти за лагерь.

Девица снова захныкала, но больше не упрямилась.

— Ты у меня умница, — погладил ее Попов. — Уезжай. Светлейшему сейчас не до тебя. Не до тебя, милая. Светлейший должен отдохнуть.

Выпроводив девицу, ставшую более ненужной князю, Попов направился в штаб. Когда князь впадал в хандру, он обычно брал на себя смелость давать от его имени указания по управлению войсками. Генералы, зная о его близости к светлейшему, принимали эти указания к исполнению, если даже они и лишены были здравого смысла.

Придя в штаб, он застал там генералов, которые еще до полудня намеревались попасть на прием к светлейшему.

— Господа, — обратился он к военачальникам, — его светлость просит вас вернуться в свои войска.

— Но у нас есть вопросы, решение которых требует участия самого князя.

— Если вопросы неотложные, я могу доложить о них фельдмаршалу.

Генералы наперебой заговорили о том, что в последнее время среди солдат усилились болезни и на армейском погосте уже не хватает места для могил. Они опасались, что, пока продолжается осада, армия может лишиться половины своего состава.

— Что вы предлагаете? — выслушав их, спросил Попов.

— Взять крепость штурмом.