— Позаботьтесь взять в дорогу все, что необходимо. Выедем через час.

— Ехать далеко?

— Далеко. До князя Потемкина.

В приемной главнокомандующего князя Потемкина с утра сидели три генерала. Ждали пробуждения его светлости. Ждали тихо, время от времени поглядывая на часы, прислушиваясь к шорохам в соседней комнате, где изволил почивать светлейший. Сегодня почивал он дольше обычного. Уже десять часов миновало, а он все не показывался. Вчера вечером для его светлости и генералитета приезжие музыканты устроили концерт, потом были карты, вино. Наверное, поэтому спал так долго.

Генерал-квартирмейстер, выражая нетерпение, взглядом попросил генерал-адъютанта заглянуть в щелочку; не проснулся ли князь? Тот отрицательно покачал головой: сие делать не можно, надобно ждать.

Скоро уже два месяца, как главная русская армия осадила Очаков. Крепостица вроде бы небольшая, но очень важная. Она стояла на таком месте, с которого могла контролировать выход к морю из Днепровского лимана, где расположился молодой русский город Херсон. На военном совете некоторые генералы предлагали взять эту крепостицу штурмом, но князь не согласился. Хотя турки и имели здесь крепкую оборону, он был уверен, что они сдадутся без кровопролития. А куда им, туркам, деваться? Русская армия превосходила гарнизон крепости во много раз. Тут даже дурак в состоянии понять, что крепость обречена и ее падение всего лишь вопрос времени.

— Подождем, — сказал князь, и армия стала ждать.

Сам светлейший мог ждать сколько угодно. Сначала он жил в палатке, а потом для него срубили дом, обуютили роскошной мебелью, персидскими и турецкими коврами. Из Новороссии были вызваны музыканты, и по вечерам затевались такие представления, что шум доходил даже до стен крепости. А с того времени, как из Петербурга прикатила его очаровательная «душечка», князю и вовсе стало хорошо.

В приемную робко заглянул штаб-офицер.

— Чего тебе? — строго глянул на него адъютант.

— Фельдмаршал Румянцев приехал, желает видеть князя.

— Помести его в палатке и пусть ждет.

Офицер ушел. В опочивальне послышался скрип кровати, потом донесся воркующий женский голос:

— Ах, мой ангел! Ах, мой купидончик!..

Дежурный генерал, человек еще совсем не старый, завозился на стуле.

— Светлейший, по всему, проснулся, надо сказать ему о Румянцеве.

Адъютант снова отрицательно мотнул головой, на этот раз с большей категоричностью. Он, этот адъютант Попов, вел себя так, словно был в армии вторым после фельдмаршала лицом. Между тем и генерал-квартирмейстер и дежурный генерал, сидевшие сейчас в приемной, были уверены, что личность сия совершенно бездарная. Единственный предмет его преуспевания — карты. Он мог проводить за этим занятием дни и ночи. Злые языки утверждали, что благодаря картам он сделался генералом, кавалером ряда российских орденов…

Из опочивальни неожиданно показалась девица в накинутом на плечи пеньюаре и тут же, взвизгнув, отпрянула назад. Потом появился сам.

— Что нового, друзья мои?

Попов доложил о приезде Румянцева.

— Румянцев? Зачем пожаловал?

— Не ведаем, ваша светлость.