Однажды секретарь Храповицкий нашел Екатерину распростертую на кушетке. На вопрос, что с ней, она стала жаловаться на сильные боли в сердце.

— Это, должно быть, от осенней погоды, — предположил Храповицкий.

— Нет, — возразила она, — это — Очаков. Крепость не сегодня-завтра будет взята. У меня часто бывают такие предчувствия.

Не добившись быстрого поражения Густава, Екатерина стала утешать себя надеждой на блистательную победу Потемкина. Однако проходили дни, проходили недели, а вестей от князя все не было. Вот уже зима наступила, снегом покрылся Петербург, извозчики оделись в тулупы… Что же это в самом деле? Уж не забыл ли о ней светлейший?

Долгожданная весть пришла перед самым новым годом. Потемкин наконец взял Очаков штурмом. Туркам нанесено серьезное поражение. О подробностях Потемкин намеревался рассказать своими устами: он обещал выехать в Петербург в самое ближайшее время.

— Сашенька, друг, мой, — обратилась Екатерина к Мамонову, — прикажи, пожалуйста, выставить солдат вдоль дороги на двадцать верст, чтобы они факелами светили каждую ночь, пока не проедет светлейший князь.

Императрица преобразилась. В один миг помолодела, похорошела. Кто сказал, что она страдает женским недугом? Доктор-немец говорил глупости. Ее лихорадило другое, чего не понять ни одному доктору. Вот узнала, что едет Потемкин с великой победой, и нет в ней больше никаких колик. Кровь снова играет молодо.

И веселость вернулась. И нет более капризов. Она снова добра и прекрасна.

Потемкин приехал в вечернюю пору — солдаты с факелами оказались кстати, — приехал и сразу к ней, к своей государыне. Нетерпеливый, слегка огрубевший от южного солнца и северных холодов, которым подвергался во время своего длительного пути. Некоторое время, они смотрели друг на друга молча, изъясняясь только взглядами. «Ты нисколько не изменился, и я люблю тебя по-прежнему», — говорил ее взгляд. «Я тебя тоже люблю», — отвечал он ей блеском своего единственного глаза.

— А где Сашенька? — промолвил наконец Потемкин.

— Сашеньки сегодня не будет, сегодня мы будем одни…

Когда волнение от встречи немного улеглось, Екатерина сказала:

— Об Очакове я все уже знаю. А что слышно от Румянцева?.

Потемкин, поджимая губы, вздохнул.

— Мы не очень близки с графом.

— Почему так?

— Есть поговорка: два медведя в одной берлоге не живут.

Екатерина его поняла. Сказала, помолчав:

— Мы еще вернемся к этому разговору. А сейчас пора на бал. Нас там ждут.

Всю зиму веселился Потемкин в Петербурге. Бал следовал за балом. Царедворцы наперебой старались заманить его к себе в гости, устраивали в его честь великолепные праздники. Не оставался в долгу и сам Потемкин. Он сорил деньгами, не считая, и просорил немало. Впрочем, внакладе он не остался. Перед отъездом из Петербурга государыня выдала ему 100 тысяч рублей «на постройку дома», фельдмаршальский жезл, украшенный бриллиантами, орден Святого Александра Невского для ношения на груди с драгоценным солитером стоимостью 100 тысяч рублей, медаль с его изображением и вдобавок ко всему шесть миллионов рублей для продолжения военных действий.