– Мне это не дано, – покачал головой Тарас. – Вы, молодежь, гораздо сильнее и талантливее всех нас, вместе взятых. А мне от моих далеких предков достался лишь глаз.

Снаружи здание Галереи выглядело очень древним и запущенным. Внутри же их поразила роскошь обстановки. Здесь все содержалось в идеальной чистоте. Полы покрывал блестящий паркет, на стенах виднелись древние гобелены. Через каждые несколько метров с потолка свисали хрустальные люстры со множеством искрящихся подвесок. Многочисленные картины в тяжелых золотых рамах и гравюры изображали различных мифических существ. Со старинных полотен за ребятами следили русалки, ведьмы, оборотни, какие-то люди в старинных одеждах.

Вскоре коридор круто пошел вниз, превращаясь в широкую каменную лестницу, ведущую в подземные залы Галереи. Под потолком плавали магические сферы, источающие бледно-голубой свет. Вдоль стен высились колонны, поддерживающие своды.

Пройдя через несколько высоких двустворчатых дверей, Тарас, Тимофей и Серафима оказались в огромном каменном зале, круглом, со множеством дверей, закрытых на массивные медные засовы. Между дверными проемами висели жуткие украшения из настоящих костей, звериных и человеческих. Между колоннами тянулись гирлянды из черепов разной величины, повсюду виднелись светильники из рогов и костей.

Под высоким сводчатым потолком также сияли сферы, и в их свете ребята увидели огромную пентаграмму, в центре которой стоял столб. К нему был привязан человек, а вокруг него сидело двенадцать тряпичных кукол, среди которых Тимофей мгновенно узнал и куклу своей матери. Каждый из этих жутких тотемов занимал в пентаграмме свое особое место. Между ними пол покрывали оккультные значки и символы и странные схемы, будто собранные из отдельных квадратов. Присмотревшись, Тимофей понял, что это карта Клыково, изображенная внутри пентаграммы. Вот центральная площадь, вот музей и здание мэрии… А вот и академия «Пандемониум».

– Клим?! – испуганно воскликнула Серафима, узнав пленника, привязанного к столбу.

– Что за дьявольщина здесь творится? – холодея, произнес Тимофей, разглядывая жуткого вида рисунки на полу.

Серафима аккуратно переступила меловую линию пентаграммы, затем бросилась к бесчувственному Климу и дернула сковывающие его цепи.

– Не советую тебе этого делать, – раздалось вдруг из дальнего конца зала.

Они испуганно обернулись на звук раздавшегося голоса.

Между двух мраморных колонн стоял Платон Евсеевич Долмацкий в длинном черном плаще. Вид у него был крайне недовольный.

На большую поляну с угольно-черного неба крупными хлопьями медленно опускался снег. Серой громадины Галереи было почти не видно в красной туманной дымке, как и обступивших ее деревьев. В лесу стояла тишина.

Из темных зарослей словно выглядывали древние идолы, окружающие старинное святилище Первородных. Вырезанные из дерева и камня фигуры с течением времени уходили все глубже в землю, но все еще торчали в разных частях поляны. Они изображали мифических существ, некогда обитавших в этих диких краях. Крылатых змеев, уродливых леших, жутких кикимор.