— Ромочка.

Голос звучал не снаружи, а как будто внутри головы. Он был чистым и радостным, как у мамы, когда она возвращалась после удачного похода по магазинам, отхватив сразу и курицу по скидке, и конфет, и пачку отличных носков.

— Ромочка, а что я тебе принесла!

Они опять подглядывали ему в голову. Но голос, который повторял мамины слова, был таким ласковым, что в груди опять жадно трепыхнулось. И кто-то плеснулся в ответ в буроватой воде.

— Погляди, Ромочка…

— Ты что, а ну вылезай! — гаркнули с насыпи над берегом.

Незнакомый человек в очках скатился оттуда и запрыгал у кромки воды:

— Вылезай! Нельзя в реку! Люди пропадают!

— Потому что их зовут, — подумав, объяснил Ромочка.

Человек растерялся:

— Кто зовет?

— Не знаю. С реки зовут.

Так Ромочка случайно подарил Вьюркам присказку про «тех, кто зовет с реки». Он послушно вышел из воды, взял вещи под мышку и поднялся на насыпь вслед за тревожно озирающимся дяденькой в очках. Это был бывший фельдшер Гена, но познакомиться с ним Ромочка не догадался.

С тех пор он стал убегать на берег Сушки, чтобы посмотреть на зовущих с реки. Ромочка прятался за кустами, чтобы не спугнуть их и не полезть, забывшись, в воду. Их ласковый зов оказался чем-то вроде птичьей песни, которую они повторяли на разные лады, листая образы и воспоминания в Ромочкиной голове. Робеть они перестали. Подплывали к берегу, возились в зарослях кубышек, мастерили гирлянды из желтых цветов. А Ромочка смотрел и удивлялся, каким же глупым он был раньше. Ведь они казались ему неописуемого вида тварями, а теперь он ясно видел, что это чудесные девочки в липнущих к телу белых одеждах. Они гонялись друг за другом, вспенивая воду, выбирались погреться на стволы поваленных бобрами деревьев и исчезали при любом резком звуке. Они были такими красивыми, хрупкими, что сердце плавилось от немого обожания. Все нестерпимей хотелось скатиться по заросшему травой берегу и нырнуть к ним. Но дяденька в очках строго-настрого запретил приближаться к воде, а Ромочка верил взрослым и чтил их запреты. Уже то, что он приходил на реку, граничило со святотатством, но детское сознание Ромочки не могло совладать с любовью к чудесным девочкам.

Он чуть было не повернул назад, когда однажды утром увидел на берегу рыбачку Катю. Но тут же заметил под плакучей ивой одну из белых девочек. Он постепенно научился отличать их, эта была тоненькая, с аккуратной головой, похожая на мамину безделушку — фарфоровую балерину. Ромочка не понял, как оказался на своем наблюдательном посту.

— Ромочка, — сказал у него в голове чистый радостный голос. — Пришел Ромочка.

Балерина осторожно приближалась к Кате. Ромочке нравилась Катя, только она всегда была грустная. Интересно, и сейчас грустная? Он пополз вниз по насыпи, чтобы увидеть хоть краешек Катиного лица. И обнаружил, что рыбу она ловить и не думает. Удочки, садок — все лежало без дела, а Катя, напряженно выпрямившись, смотрела туда, где покачивалась над водой голова балерины. Она тоже видела всяких-разных! Прижимаясь к земле и тщетно уворачиваясь от крапивы, Ромочка сползал к воде. И уже у самой кромки понял: Катя не просто наблюдает за девочкой, она с ней разговаривает. Так тихо, что нельзя расслышать ни слова, но девочка подплывала, как завороженная, точно Катя звала ее…