Две теплые руки опустились на ее плечи.

Ева вздрогнула и застыла, охваченная волной тепла. Черт возьми, как ему всегда удается подкрасться к ней так незаметно? И почему в его объятиях ей хочется растечься лужицей?

— Ева, — его изменившийся голос заставил сердце девушки заколотиться сильнее, — ты неправильно меня поняла. Я хотел сказать, что ничуть не жалею об этом. Наоборот. Я не хочу, чтобы ты жалела. Брак с вером, тем более при таких обстоятельствах, не самое лучшее, что может случиться. 

— Где ты был все это время? — перебила она его, чувствуя, что еще секунда — и растает в его руках.

— На яхте Андрулеску. Это он спас меня. Правда, это спасение обошлось мне недешево.

Ева не видела, как кривая усмешка скользнула по губам Лукаша, обнажая усталость. Зато почувствовала, как мягко сжались его руки на ее плечах, как губы зарылись ей в волосы и коснулись затылка.

— Антуан? — удивленно выдохнув, она опустила голову ниже, невольно подставляя шею под невесомые поцелуи. — Мне казалось, он последний, кто станет тебя спасать.

— Так и есть. Но я нужен ему.

— Да, ты уже говорил. Но так и не сказал мне, зачем. 

— Все дело в моей способности к обращению. Он одержим идеей наградить ею всех веров. Думает, если это случится, мы станем сильнее людей и сможем жить, как нам хочется.

— Но вы и так сильнее любого человека!

— Как видишь, недостаточно. Иначе люди не смогли бы загнать нас в резервации и принимать законы, ограничивающие нашу свободу.

— А может дело не в этом? Не в физической силе?

— А в чем?

Вздохнув, Ева медленно сняла с плеч его руки и обернулась. Теперь они стояли так близко, что их тела соприкасались, а дыхание смешивалось. Соски девушки набухли и затвердели, стоило им только коснуться твердой груди Лукаша. И даже одежда не помешала ощутить, как напряглось его тело. Воздух вокруг словно наэлектризовался, готовый в любой момент затрещать разрядами молний, и Ева почувствовала волны животного магнетизма, исходившие от мужчины, который стоял рядом с ней.

Но ей нужно было это сказать. Чтобы расставить все точки над «i». Чтобы ни у него, ни у нее не осталось иллюзий. 

— Может быть, дело в том, что вы не хотите быть людьми? — начала она, медленно выговаривая каждое слово. — Вы позволяете своей животной половине главенствовать над человеческой, вам нравится жить инстинктами, а не разумом. Вы пестуете свою звериную половину, превозносите, уделяете ей слишком много внимания. Даже спутницу жизни вы выбираете как звери, по запаху. А не как человек — по внутренним качествам. Вы утверждаете, что у вас нет любви, что у вас только секс и партнерство… Может, все дело в этом?

Он молча смотрел на нее, не зная, что сказать.

— А что у нас, Лукаш? — она заглянула ему в глаза. — Если веры не умеют любить, то, что между нами? Твой Зверь признал во мне пару по запаху — это твои слова. Но я не вер, я человек, и мне плевать, как ты пахнешь, лишь бы не слишком сильно.

— Ева…

— Нет, подожди. Дай мне договорить. — Она набрала в легкие побольше воздуха и прижала руки к груди, чтобы хоть как-то защититься от возбуждения, которое разливалось по телу теплыми волнами. — Ты знаешь, как действуешь на меня. И я знаю, что ты меня хочешь. Но этого мало. Мне мало. Я хочу больше. И мне не нужно одолжение в виде брачного свидетельства. Мне плевать, по каким соображениям выходят замуж другие, я хочу по любви.