— Да…

— Тогда у меня для вас новость. Лукаш Каховский жив и здоров. И скоро появится здесь.

— К… когда? — выдохнула она, резко вставая.

Разум отказывался верить в то, что говорил Нейман. Его слова казались какой-то абракадаброй, проносящейся мимо сознания и не задевающей его. Но сердце — оно поверило сразу и безоговорочно. Замерло, пропуская один удар, а потом пустилось в пляс, отбивая бешеный ритм.

— Не так быстро, как хочется, — усмехнулся Нейман, усаживая девушку обратно. — Сначала ему придется пройти несколько процедур и подписать кое-какие документы. Да и нам с вами тоже.

— Что? Какие процедуры? — охваченная волнением, она не вполне понимала, о чем идет речь.

— Тест на отцовство. Если будет доказано, что Лукаш Каховский отец вашего ребенка — суд аннулирует ходатайство Догерти и назначит вашим опекуном Каховского. По закону он имеет право опекать вас, пока ребенку не исполнится три года.

— А потом?

— Потом вы можете потребовать апелляцию и стать полноправным членом общества.

Он еще что-то говорил, но Ева уже не слышала и не слушала. Она думала об одном: Лукаш жив. Он не умер. Не погиб. Не пошел на дно вместе с катером. И она скоро увидит его.

Разве могло быть сейчас что-то более важное для нее? Но одна тревожная мысль пробилась сквозь розовый туман, уже застилавший сознание.

— Подождите, — Ева ухватилась за нее, чувствуя в словах Неймана скрытый подвох, — а что дальше? Меня не пустят на материк с ребенком-вером, а возвращаться в руки Андрулеску я не хочу. И Лукаш тоже вряд ли захочет…

Улыбнувшись, доктор подсунул ей бумагу, которую держал в руках в тот момент, когда она вошла в его кабинет.

— Читайте. Это распоряжение министра науки, подписанное президентом Европейской ассоциации. Мне дали добро на новый долговременный проект. Пока только на территории Тайры.

— Эксперименты? — похолодев, Ева вчиталась в печатный текст. — Лукаш достаточно настрадался от них… 

— Нет. На этот раз все иначе и только по обоюдному согласию. Если вы дадите согласие участвовать в этом проекте, то сможете остаться здесь, под защитой военных и научной программы.

— И в чем суть проекта?

— Ваш ребенок. Мы хотим наблюдать за ним и видеть все этапы его развития.

— Зачем?

— Разве вы еще не поняли? — Нейман искренне удивился. — Ваш ребенок — новая ступень эволюции человеческого генома. Новое, совершенное существо, неподвластное болезням и старости. Святой Грааль во плоти.

Пальцы девушки сжали документ, невольно сминая края бумаги.

— Я не хочу, чтобы над ним проводили опыты, — еле слышно прошелестела она. Перед глазами встала спина Лукаша, исполосованная ужасными шрамами. Даже ради собственной безопасности она не позволит сделать такое со своим ребенком. Уж лучше аборт. Так, по крайней мере, будет мучиться только она…

— Разве я сказал слово «опыты»? — левая бровь Неймана удивленно выгнулась. — Ваш ребенок бесценен. Никто не позволит и волосу упасть с его головы.

Ева еще раз перечитала распоряжение.

Им позволят жить здесь, на Тайре, где Андрулеску не сможет добраться до них. Может быть, это лучший выход в создавшейся ситуации? А если ей позволят забрать сюда сына… Она сможет быть счастливой даже на этом клочке суши в окружении бетонных стен, военных и белых халатов.