Соколов слушал с большим интересом, не перебивал. Спросил:

— Сообщников не называл?

— Нет.

— А где, каким образом совершит покушение — тоже не сказал?

— Да нет, не сказал. Да и потом, может, всё врет? Мужики, когда с дамой сидят, только тем и занимаются, что сочиняют с три короба. Думают, что мы глупышки, а мы всегда враньё это видим, да только молчим. Пусть себе тешатся, коли хочется.

— А почему ты сразу не пошла к Распутину, а пошла ко мне?

— Потому что не Распутина, а вас хочу. Где тут ванна и спальня?

Утром Соколов направился на Фонтанку. Он помнил, что нынешний министр МВД Протопо̀пов сидит в своём кресле лишь благодаря поддержке Распутина.

Приёмная была набита просителями.

Дежурному офицеру Соколов сказал:

— Скажи, что у меня срочнейшее дело! Касается Распутина.

Дежурный скрылся за дверями кабинета, но тут же вышел. У него был сконфуженный вид:

— Александр Дмитриевич просил вас подождать…

Соколов, то нервно расхаживая, то развалившись в кресле и нетерпеливо подрыгивая ногой, просидел среди посетителей и просителей около трёх часов.

Наконец, дежурный сделал знак:

— Проходите!

Протопопов выразительно посмотрел на каминные малахитовые часы, отрывисто произнёс:

— Граф, в вашем распоряжении три минуты! Докладывайте… — и углубился в чтение бумаг, горой лежавших на столе.

Едва Соколов открыл рот, зазвонил телефон, и минут десять Протопопов что-то обсуждал с невидимым собеседником. Едва повесил трубку, тут же вошёл чиновник и положил на стол бумаги:

— Срочно, на подпись!

Потом в кабинет заглянул какой-то пехотный генерал, с порога перекинулся с министром несколькими словами и, пообещав зайти позже, закрыл дверь. Потом ещё два раза звонил телефон. Соколов стоически переносил эти издевательства, выжидая момента, когда можно будет объяснить дело.

Протопопов нетерпеливо повторил:

— Говорите, говорите, я слушаю!

Соколов понял: толку от разговора не будет. Но для очистки совести произнёс:

— Александр Дмитриевич, сегодня ночью я получил агентурно-оперативную информацию: депутат Госдумы Пуришкевич готовит покушение на Распутина.

Протопопов, всё время не отрывавшийся от просмотра бумаг, которыми был завален стол, поднял, наконец, на Соколова глаза и холодно-важно произнёс:

— Это что означает: «агентурно-оперативная»? И почему именно ночью? У вас что, служебного времени днём не хватает?

Соколов знал, что Протопо̀пов — промышленник и талантливый пианист, ученик знаменитого Жоржа Масснѐ. На полицейскую службу попал, как в России случается, по случаю. Терпеливо повторил:

— Я получил эту информацию от надёжного источника. Назвать его не имею права. Что касается службы, так я в отставке.

Министр вспылил:

— Если вы, сударь, не служите, так что лезете не в свои дела? Изложите вашу просьбу на бумаге и передайте в канцелярию. Всё, ваше время вышло!

Соколов поднялся, подошёл вплотную к министру, уперся в него своим знаменитым парализующим взглядом. Министр побледнел, невольно привстал с кресла.

— Если покушение произойдёт, то знайте: я подам на вас рапорт Императрице. И вообще, сударь, вы сидите не в своём кресле. — Гений сыска хлопнул дверью.