. Нельзя сказать, что Московская сыскная обезлюдела полностью, не так уж все скверно, но возникла потребность в большом числе новых сыщиков. Что Самбарск, Ахиллес Петрович… Наши люди искали подходящих кандидатов по всей империи, вплоть до дальних окраин – ваша Сибирь, Дальний Восток, Туркестан, Кавказ… Не говоря уж о губерниях, расположенных гораздо ближе к столице. Вы знаете, я сам из таких «призванных на действительную». Всего четыре месяца назад как перевели из Ярославля – я там служил последние девять лет. Ну, не перевели, конечно, порядки у нас все же не армейские – мне сделали предложение, и я его после короткого раздумья принял… Ну как, теперь вам многое ясно?

– Теперь – да… – кивнул Ахиллес.

– Конечно, это не чисто российская беда – во Франции и Северо-Американских Соединенных Штатах были примеры не лучше. Но мы не об этом. Давайте поговорим о практической стороне дела. Процедура несложная: вы подаете в отставку, и мы принимаем вас к себе – с присвоением гражданского чина, соответствующего вашему военному. Я уже знаю: выходящему в отставку офицеру автоматически присваивается следующий чин. Вы станете поручиком, следовательно – коллежским секретарем. Неплохое начало – сам я примерно в ваши годы начинал околоточным надзирателем, то бишь временным прапорщиком. С вами обстоит гораздо благополучнее – чин штатского поручика, еще кое-что, о чем я скажу позже…

– Заманчиво, конечно, – сказал Ахиллес. – Но тут есть свои сложности. Во-первых, заявления об отставке подаются офицерами к строго определенной дате, она уже прошла, и следующая наступит чуть ли не через полгода. Во-вторых… Коли уж, как вы говорите, уделяли мне самое пристальное внимание, знаете, быть может, о моих… неприятностях? Какое уж автоматическое присвоение следующего звания, как бы не вылететь в отставку «без прошения»…

– Все знаю, – кивнул Никодимов. – И про то, что против вас в Казанском военном округе состряпали целое дело, и про то, что вы сейчас – под домашним арестом, и про подполковника Лаша – коего, будь я военным следователем, с превеликим удовольствием отправил бы под суд. – Он улыбнулся широко, открыто, такое впечатление, даже весело. – Ахиллес Петрович, есть личное указание премьера Столыпина: как можно быстрее укомплектовать Московскую сыскную надежными кадрами и обеспечить ее эффективную работу. Так что на вашем месте, верьте мне, я бы совершенно выбросил из головы все эти ваши «неприятности». Дело будет решаться на таком уровне, что… И досрочный выход в отставку с присвоением следующего чина вам обеспечат, и «дело» ваше отправится на съедение мышам. Правда, не буду скрывать: это займет не дни и даже не пару недель. Месяц с лишним как минимум. Конечно, личное указание премьера имеет нешуточный вес, но не будем забывать об этом стоглавом чудище – бюрократии российской, присутствующей, позволю себе чуточку крамольное высказывание, на всех этажах российской власти… Так что – месяц с лишним. Но вы уже сейчас должны совершенно выкинуть из головы все эти «неприятности». Кое-что в этом направлении уже делается. В частности, наши люди уже поговорили сегодня утром с вашим казнокрадом Лашем. – Он рассмеялся. – Видели бы вы его лицо, Ахиллес Петрович, когда он услышал о личном указании премьер-министра… и парочку намеков на некоторые его негоции. В Казани тоже уже проведены кое-какие беседы. Так что плюньте со всей широтой русской души на все «неприятности». Была пара случаев, как бы это выразиться, потяжелее вашего – но наши люди прекрасно справились и там.