Слева от Ахиллеса с грохотом упало тяжелое кресло, послышался громкий стук подошв, и мгновение спустя вспыхнула люстра под потолком. На миг Ахиллес зажмурился, ослепленный, но тут же открыл глаза. Их резало от столь быстрого перехода от полной темноты к казавшемуся ослепительным электрическому свету, но он, смаргивая слезы, смотрел. Смотрел, как доктор Кравченко борется с медиумом, пытавшимся спрятать что-то за пазуху, как, явно превосходя его силой, вырывает этот предмет, поднимает над головой и торжествующе восклицает:

– Не угодно ли, дамы и господа, взглянуть на «призрачную руку»?

В руке у него было что-то вроде длинной перчатки, уже сдувшейся, так что пальцы стали плоскими и нелепо повисли. На Дульхатине лица не было, он отчаянно пытался вернуть себе уверенность, но получалось плохо.

– Посмотрите, пан Казимир, – сказал Кравченко, кладя на колени хозяину перчатку. – Потрогайте…

– Резина… – сказал пан Казимир, и не понять, чего в голосе было больше – удивления или разочарования.

– Покрытая каким-то светящимся составом, – подхватил Кравченко. – Старый фокус… и не самый искусный. Я видывал и более изобретательно сработанные штуковины. Надеюсь, вы понимаете теперь, кого у себя приютили?

– Кажется, да, – с ледяным спокойствием сказал пан Казимир. – Быть может, вы соизволите объясниться… магистр?

Ахиллес им прямо-таки залюбовался. Пан Казимир был великолепен – он выпрямился в кресле, прямой, как натянутая струна, гордо держа голову, на лице читалось лишь ледяное презрение. Наверное, так и выглядели истые шляхтичи старинных времен, холодно и невозмутимо принимавшие любые изменения в жизни – от свалившегося вдруг миллионного наследства до приказа королевского суда об изгнании за пределы державы.

Все, кроме пана Казимира, вскочили с мест, раздалось несколько бессвязных фраз, воцарился некоторый беспорядок.

– Минуту спокойствия, я вас прошу, – повелительно сказал доктор Кравченко так, что разговоры моментально умолкли. Повернулся к «магистру». – Прошу великодушно простить за вынужденный обман, но с субъектами вроде вас, Аполлоний Саввич, это порой необходимо… Господин Тучин Аполлоний Саввич, большой специалист по вызову духов, а также мастерски наловчившийся пускать в ход разные резиновые штучки…

– Вы… Вы… – только и смог выговорить Дульхатин-Тучин. – И прямо-таки взвизгнул: – Вы самозванец!

– Ровно в той же степени, что и вы, – спокойно ответил доктор. – По крайней мере, я действительно доктор… только фамилия моя не Кравченко, а Стеклов, льщу себя надеждой, что вам это имя доводилось слышать. Меня еще называют «охотником за медиумами» – скажу, без ложной скромности, справедливо. Вы у меня будете десятый скальп на поясе индейского воина. Круглое число… Можно и бокал шампанского выпить.

– Но ваши рекомендации… – выдавил Тучин.

– Искусная подделка, – с обаятельной улыбкой сказал доктор. – Не вполне джентльменский поступок, но с субъектами вроде вас иначе и нельзя. Тем более что вы сами безусловно не джентльмен…

Ахиллес наблюдал за лицами троицы. Тучин и Мачей выглядели совершенно сбитыми с толку, у них попросту не было слов. Иоланта, наоборот, сохраняла на лице почти такое же ледяное спокойствие, как у пана Казимира.