Краем глаза Ахиллес заметил резкое движение Иоланты, стоявшей поодаль от остальных, рядом с неподвижно застывшей Вандой. Сунул руку в карман…

Он не успевал. Никак не успевал. Уже сжал в кармане рукоять браунинга, но выхватить его не успевал: Иоланта резко тряхнула правой рукой и ловко поймала в ладонь выпавший из широкого рукава черный «Бульдог». И уже навела его на Ахиллеса, кривя губы в улыбке.

– Я успею раньше, подпоручик. А стрелять я умею…

– Умеет, – угрюмо подтвердил доктор Стеклов. – У Гассенда, кроме чревовещания, она еще подвизалась как «настоящая женщина-коубой[123] с Дикого Запада». Пулями свечи гасила, другие фокусы откалывала…

– Рада, что вы по достоинству оценили мои скромные заслуги, доктор, – криво усмехнулась Иоланта. – Аполлоний Саввич, Мачей, встаньте мне за спину. А все прочие – к столу… нет, оружия не трогать! Встаньте чуть левее, возле нашего гостеприимного хозяина, вот так. – Покосилась на Ванду, по-прежнему целясь в Ахиллеса. – А ты, детка… – и тут же вновь обернулась к Ахиллесу: – Я же сказала: не пытайтесь вынуть оружие, успею раньше!

– Интересно, на что вы рассчитываете, мадемуазель? – с иронией спросил Ахиллес. – Всех нас перестрелять не удастся, есть еще слуги, лошади не оседланы, экипажи не заложены, в самом лучшем случае вам придется бежать куда-нибудь ночными полями…

– На Фортуну, – резко ответила она. – До сих пор…

Ее оборвал резкий, как удар хлыста, окрик Ванды:

– Брось пистолет, курва!

Иоланта повернула голову – а в следующий миг дуло «Байярда» уперлось ей в лоб. Нехорошо улыбаясь, Ванда сказала холодно:

– Шевельнешься – и я выстрелю. Просто разожми пальцы и урони пистолет на пол. Ну? У тебя ни малейшего шанса, я все равно успею раньше…

Иоланта это поняла – и разжала пальцы, «Бульдог» глухо стукнул по паркету. Ванда, поведя стволом, распорядилась:

– А теперь отойди к окну, живо!

– И вы двое тоже, – поддержал Ахиллес, успевший наконец выхватить браунинг. – Артамон, Пантелей! Оттащите-ка к дальнему окну четыре кресла и помогите господам и даме сесть. Только сначала как следует охлопайте карманы этих двух господ – нет ли и у них чего-то огнестрельного.

На всякий случай он прибрал со стола и наган, сунул его в карман. Повернулся к хозяину, спросил с усмешкой:

– Пан Казимир, надеюсь, вы не в претензии, что мы так вольно ведем себя у вас дома?

На бесстрастном лице хозяина мелькнула бледная тень улыбки.

– Можете продолжать в том же духе, если это идет на пользу. Ванда, милая, ты не отдашь пистолет кому-нибудь из мужчин? Девице из приличного семейства такие игрушки не к лицу…

– И не подумаю, – строптиво отрезала Ванда. – Я умею стрелять, дядя, а за этими нужен глаз да глаз…

– Ох уж эта эмансипация… – проворчал хозяин.

– Приходится признать, пан Казимир, что она себя оправдывает, – сказал Ахиллес. – Если бы не эта эмансипированная девица, еще неизвестно, как повернулись бы события…

Он обернулся к окну. Там все выглядело прекрасно: четверо аферистов сидели на установленных в ряд креслах. Самым неопасным там был надежно связанный Алешка – да и другие двое мужчин, у которых не оказалось никакого оружия, опасности не представляли. А вот Иоланту, даже обезоруженную, Пантелей явно считал самой здесь опасной – бдительно стоял над ней, время от времени сжимая-разжимая пудовые кулаки.