— М-м-м, — застонал он, не стесняясь слуги, принимающего его верхнюю одежду, — как не вовремя!

— С леди Драгон приехали леди Сурис с дочерью, леди Хардинг с дочерью, леди Бурфал без дочери, но с тремя мопсами, и…

— Говори, Хосефина, — Фольк верно расценил заминку — экономка частенько самое «вкусное» оставляла на конец, и приготовился не впасть в отчаяние. Слишком много в списке гостей дочерей. На его вкус, пусть бы все перечисленные леди явились с мопсами, хотя этих вечно храпящих, смердящих и путающихся под ногами собак он ненавидел всей душой.

— … и царевна Качера.

Лорда Ракона качнуло, но он быстро взял себя в руки. Качерцам не отказывают. Они любое «нет» воспринимают как кровную обиду. Будет жарко.

— Какая из семи?

— Пятая. Та у которой огненно-рыжие волосы, доставшиеся ей от матери-фрусачки. Ее зовут Вейлера.

— В деле, как я понимаю, еще и Фрусия?

— Да, милорд.

— Обладание порталом весьма хлопотное дело.

— И опасное, — подтвердила Хосефина.

— Принц Аравай-аба уже прибыл?

Нэн просияла.

— Он в своих покоях. Узнав о невестах, поинтересовался, сколько стоят билеты на представление.

— Не сметь говорить о них как о невестах, — одернул экономку Фольк. — Я сам выберу себе жену.

— Конечно, мой господин, — Хосефина скрыла улыбку. Почему-то она была абсолютно уверена, что в этот раз, с помощью леди Драгон или без нее, но выбор свершится. На сцену вышли слишком сильные фигуры.

Василиса чувствовала себя роботом — тяжелая чаша в руках, куда, отвлекшись от беседы за столом, суют кончики пальцев господа, шаг и ты у нового гостя, и опять все происходит со скучной точностью, кроме того, что руки в воде то мужские, то женские.

Лишь раз Вася сбилась с алгоритма, когда в чаше поболтались руки с черными ногтями, а потом этот же гость, слегка притянув к себе, бесцеремонно заглянул в глубину чепца.

— Землянка?! — потрясенно воскликнул мужчина с волевым лицом, которое украшали пижонистые усики на манер Эркюля Пуаро. В лысый череп можно было смотреться без зеркала, но отсутствие волос нисколько не портило гостя. От него буквально исходило сияние силы, надежности и отваги. — Как же ты, милая, забралась так далеко от дома?

Василиса едва не уронила чашу. Как он смог рассмотреть, что она землянка? Встречал ее земляков раньше? Знает, как попасть на родину?

Вопросы пчелиным роем клубились в голове, и хотелось задать их все разом, но голос хозяина отрезвил и заставил сделать шаг к следующему гостю.

— Я так и знал, что ты, Аравай, определишь какого рода-племени моя новая служанка, — лорд Ракон, сидящий во главе стола, откинулся на спинку высокого стула. — Но как у тебя получилось? Ведь ты едва взглянул на нее. Я не заметил, чтобы у нее были какие-то особые черты.

Волнение Васи от встречи с человеком (человеком-ли?) поугасло после слов милорда. «Я не заметил, чтобы у нее были какие-то особые черты». Обидно, она всегда считала себя, если не красавицей, как твердили родители, то привлекательной. Да, конечно, синяк на пол-лица никак не характеризует в ней землянку! Хотя, быть может, только у землян он наливается сине-зелеными цветом, а у остальных он, к примеру… Вот тут Василиса зависла: да нет такого цвета, какой бы не поучаствовал в расцвечивании физиономии ушибленного. Черный, фиолетовый, багровый, синий, зеленый, даже желтый — пока фингал не исчезнет, он являет миру каскад соцветий.