К семнадцатому году броневиков у нас имелось много, и мы их не только за границей закупали, но и делали сами. Тот же только что проехавший мимо меня «Руссо-Балт» тип «С», вооруженный тремя расположенными треугольником «Максимами»: один установлен на лобовом листе корпуса, второй – в кормовой, третий – «кочует» с левого борта на правый и наоборот. В боекомплекте девять тысяч патронов и шесть пудов бензина (или же обычных девяносто шесть килограммов). И со всем этим добром справляется экипаж, состоящий из офицера, шофера и трех пулеметчиков.

Есть в отряде еще пушечный «Гарфорд» с Путиловского завода под громким названием «Бессмертный». Здоровенный такой бронированный грузовик весом под девять тонн и двигателем в тридцать «лошадок». Едет медленно, максимум семнадцать верст в час на передних скоростях и три версты на задней. Я его изнутри тоже осмотрел как следует. Климат-контроль там явно не предусмотрен. Вместо этого в передней части над двигателем стоит водительская кабина. Бензобак под сиденьем шофера и его помощника. Средняя часть – пулеметное отделение, в котором кроме двух «Максимов» есть зарядный ящик на тридцать два пушечных патрона и хранится другое оружейное имущество. Всю заднюю часть броневика занимает вращающаяся на роликах башня с установленной внутри на тумбе трехдюймовой противоштурмовой пушкой. Кроме пушки есть там еще один «Максим». Стенки у броневика обшиты войлоком и холстом, имеются амбразуры с защитными заслонками. Коробка передач тоже интересная. Со специальной переходной муфтой, управляемой рычагом с места водителя. Это для того, чтобы все четыре передние скорости в задние переводить, а одну заднюю в переднюю. Есть и зеркало заднего вида со специальным броневым кожухом, установлено справа от кабины, но толку от него мало, как уверяет шофер[132]. А вот и один из них – командир «Разящего» поручик Горбунов. На Козлевича из «Золотого теленка» смахивает. Околыш фуражки закрывают авиационные очки, на ногах коричневые ботинки с крагами. Эмблема на погонах тоже примечательная: два похожих на велосипедные колеса с крыльями и пулеметом. Но сейчас не до эмблем, поручик явно чем-то обеспокоен. Рукой куда-то показывает. Что там?..

Да. Действительно. Тут не беспокоиться нужно, а орать. Только я пока не решил, от радости или от злости. Дилемма, однако.

Вопрос ребром: преодолели ли мы за прошедший месяц очередной позиционный тупик? Вроде бы преодолели. Мы наступаем, враг отступает, но c какой-то особой остервенелостью держится за любой сколь-нибудь мало-мальски пригодный к обороне плацдарм. Кое-где вообще возведены целые линии обороны. Вот и сейчас перед нашим отрядом, ставшим полноценным корпусом, стояла позиция, укрепленная всевозможными дзотами, дотами, подземными убежищами, блиндажами. И не подступишься к ним так просто. Кроме уже привычных берсерков, много огневых точек, заграждений, всевозможной «колючки» и заминированных рвов. И все это ради какого-то венгерского городка, превращенного в настоящий бастион. Почему мы должны штурмовать эту каменюку? Непонятно. Все, что мне удалось узнать и рассказать своей вновь полностью восстановленной сотне, так это коротенькие сведения о неком стратегически важном заводе, находящемся в этом городе. И готов я материться долго, усиленно и изощренно. Уже четыре дня тут идут упорные бои, а бомбардировщиков, пришедших в последнюю минуту на помощь к горстке людей, противостоящей берсеркам и танкам, в упор не видно. Испарились, как и «Горынычи». Хорошо, что хоть артиллерия помогает с броневиками, но…