Километры наматывались на одометр, шины стирались, дожил Николаич до пенсии. Хотел поработать ещё, но ему намекнули, что хватит. Зато он получил от руководства в качестве благодарности за многолетний труд талон на «Запорожец». Такой персональный автомобиль в то время тоже был большой редкостью. И производил впечатление. Особенно где-нибудь в далёком селе.
В общем, ушёл Николаич на заслуженный отдых. Грибы, ягоды, огород, охота, рыбалка. Автомобиль для этого был очень кстати.
Нежно полюбил Николаич свой «Запорожец» с первого дня владения. И вот встретил я его на пароме через Енисей. Паром уже собирался по тросу, натянутому через реку, отходить, когда на причал выскочил сигналящий всем огненно-красный, как пионерский галстук, «Запорожец». И последним успел заехать на паром. Водитель с достоинством выбрался из машины. За ним последовала его жена.
Речной паром шёл медленно, и небольшая компания собралась возле Николаича поговорить. «Голубика пошла, по ягоды вот собрался с женой, – пояснил он и с гордостью добавил: – А на этой машине я пройду где угодно, в любую дурнину залезу. Чем хороша – двигатель сзади. Не проходишь передом, развернулся – и задом! Как на тракторе, в любую гору!»
Ещё к нам подошёл студент, приехавший на каникулы, поддержал разговор и попросил подбросить по пути. Николаич добряк: «О чём речь!»
Берег приблизился, причалили.
Одна за другой машины выгружаются, а пассажиры садятся уже на суше. Последний – красный «Запорожец». Кто не знает, подскажу: там, где у всех нормальных машин первая скорость, у «Запорожца» – задняя. Распираемый на людях от гордости Николаич это забыл. Он по-хозяйски отправил жену на берег вместе со студентом-попутчиком, завёл «Запорожец», газанул для куража и, включив первую, которая задняя, лихо спрыгнул в реку. Задом. Спасать Николаича кинулись все, а вытащил, по-моему, студент. Машина алым пятном виднелась на дне. Конечно, все наперебой полезли с советами, как спасти «Запорожец». Стали думать, где взять кран, как подогнать, как восстановить: «Достанешь, слей масло, продуй и только тогда…»; «Можно зацепить и по-тихому вытащить на берег»; «Нужен трактор и длинный трос»; «Главное – хорошо просушить, не торопясь».
Заключил эти рассуждения паромщик как крупный знаток и флотоводец: «Там ниже по течению тягачи речные таскают плоты леса. Думаю, за бутылку горькой подцепят и по дну выкатят потихоньку на косу, а там и трактором можно».
Горькой нашлось аж несколько бутылок. Судя по лицам и разговору, речники, пока шли к нам, уже приняли по двести-триста грамм. Или это было их обычное состояние. Поныряли, поматерились, зацепили машину. И мощный катер, который таскает по реке плоты в четыреста кубометров леса, отошёл чуть вглубь, натянул трос, дал газу и поволок утопленника к косе-перекату, где помельче.
Естественно, все шли вдоль берега в ожидании. Временами показывающаяся над водой крыша «Запорожца» тревоги ни у кого не вызывала. Зря.
Любовь и гордость Николаича, всплывая и опускаясь на дно, крутясь, как блесна, добралась до отмели. Ободранная об дно до металлического блеска, машина, без стёкол и даже следов красной краски, сиротливо ждала второй части экзекуции – вытягивания на берег.