Мы в то время знали, что у нас единственная женщина-космонавт – Валентина Владимировна Терешкова. Космонавты были людьми, которыми гордилась вся страна. Для меня они до сих пор люди-боги, абсолютно неприкосновенные, символы страны.

Однажды прилетает к нам Савицкий – маршал авиации. Просто в отпуск, в тайгу, на речку. И волею случая я попал в вертолёт, которым его повезли охотиться.

Я тихо сидел в углу и наблюдал. Потому что люди с такими званиями и наградами встречаются редко. Мы уже сколько-то пролетели, он подошёл к пилоту вертолёта: «Слушай, я давно не рулил, дай порулить». А вёл вертолёт майор. И он настолько крепко сжал штурвал, что ногти побелели. Я навсегда запомнил, как он ответил: «Товарищ маршал, я несу ответственность за жизнь пассажиров, вашу жизнь и жизнь машины». И маршал ругнулся: «Сука, молодец! Подполковника ему за такое».

Взлетал майором, приземлился подполковником. Не знаю, может, я ностальгирую и это всё из разряда «тогда и снег был белее, и вода мокрее». Но все эти великие люди – они были настолько приземлёнными в хорошем смысле и настолько понятными. У них не было какого-то дешёвого гонора, который я иногда сегодня наблюдаю.

Через много лет дочь маршала Светлана полетела в космос. Это было такое большое продолжение семейной истории Савицких. Она – многолетний депутат Государственной Думы, дважды Герой Советского Союза, замечательный человек, трибун страны и авиации. Не так давно я рассказал ей эту историю, про принципиального майора и её отца. Она ответила: «И правильно, что не дал. Думаю, он и сам не хотел в кресло пилота. Потому что он никогда вертолётом не управлял».

Тут уже я задумался, как же мне повезло, что за штурвалом был тот, а не какой-то другой майор. Что он не отдал управление. Прогнулся бы перед старшим по званию, вряд ли я бы сегодня здесь сидел.

А другая сторона – старшее поколение тоже было с принципами. Мог ведь тот же Савицкий взбрыкнуть: «Ты, майоришка, кем тут себя возомнил, я тебя разжалую!» Но нет: «Сука, молодец! Подполковника ему», – адъютанты тут же взяли на карандаш.

Я верю, то, что происходило тогда, – не случайно. Однажды оно ещё сойдётся. Слепится – и получится.

Была осень, было время охоты. Таких возможностей, как сегодня, тогда не было, но мы всё равно выезжали охотиться с друзьями. Как у любого охотника со стажем, разные были случаи, разные были события, разные были охоты.

И всё это, с одной стороны, связано с охотой, а с другой – не имеет к ней никакого отношения.

Так было и в тот раз, о котором идёт речь. В охотничьем азарте мы долго метались с места на место, пытались выследить зверя, ушли в ночь и уже в глубокой темноте стали выбираться на нашем ГАЗе-«козлике» на какую-то дорогу. Помыкались и поняли в конце концов, что плутать ночью нет смысла, нужно просто встать и дождаться рассвета.

Утром проснулись рано, снова поехали, подгоняемые вчерашним охотничьим провалом, увидели какого-то зверя. И опять провозились до вечера, и опять надо было дожидаться утра.

Короче говоря, утро второй ночи – мы спим в машине. Понимаю, что отчётливо слышу нарастающий звук вертолётных лопастей! И он мне не снится.