Короче говоря, местные ринулись в этот парк, спасаться. Баба эта, которая прибегала, голосила: «Медведь, медведь! Всю деревню сожрёт!» – она рассказывает:

– Бегу, а он сзади сопит, дышит! Я тут споткнулась, падаю. Думаю, лицо надо закрыть, чтобы красивой хоронили… А он мне на спину наступил, лапами прямо оттолкнулся и дальше побежал. Голову поднимаю – о! Муж мой!

Причём она не просто всё это рассказывала, она и начала, и закончила вот чем: «Никто не видел эту собаку? Ну, мужа моего!» Хотела, видимо, поговорить с ним, прояснить некоторые моменты.

Охота в тех местах всегда либо задавалась «не с того конца», либо продолжалась с сюрпризами. Как-то раз, во время зимних каникул, мы с друзьями решили поехать «белковать». Надо сказать, что прежде мы этим никогда не занимались. Да и заниматься, по всей видимости, не надо было. Пушнина, мех – это было не наше и не про нас. У нас охоты всегда были весёлые, динамичные, а здесь требовалось куда-то идти, что-то делать, расставлять кого-то. Но в основном это была стрельба из мелкашки – винтовки-тозовки.

Мы втроём добрались, прилетели на вертолёте. Выгрузились. Причём всё это довольно далеко в тайге, до ближайшего жилья – непонятно сколько. Прилетят за нами, чтобы забрать обратно, через восемь дней. Мы за эти восемь дней должны походить вокруг, добыть белку или какого-то другого меха, который в ту пору был штукой дефицитной.

Естественно, когда только собирались туда, каждый брал на себя долю ответственности, обязанностей, «общественного» снаряжения. Кто-то должен был взять небольшую аптечку – йод, бинт, анальгин. На случай «не дай бог что». Кто-то должен был взять часть продуктов, которые должны стать дополнением к тому рациону из дичи, которую можно и нужно было добыть.

Мы разбирали вещи, балагурили, шутили, предчувствуя хорошую охоту. Хорошее зимовье, никого вокруг нет, погода изумительная, снег белый, небо звенящее, синее. А один из наших товарищей как-то всё больше молчал. Когда его уже начали пытать: «Чего молчим?» – сознался: «Кажется, я вам привёз большую задницу». Слово там было даже погрубее.

На нём было – взять патроны. Он должен был привезти, по-моему, двадцать или тридцать пачек, тозовочных. В каждой пачке – по пятьдесят штук. И он эти самые патроны забыл.

Слава богу, в таких избушках, зимовьях, охотники всегда оставляют патроны, уходя. Кто один, кто парочку, от разных видов оружия, разных калибров. Вдруг человек заплутал, один, всё кончилось? Оставляют чай, оставляют соль, спички, сухие дрова.

На своих продуктах и на этих немногочисленных, заботливо оставленных патронах мы протянули неделю до вертолёта.

Наши таёжные вылазки довольно часто получались богатыми на охотничьи подвиги. Как-то раз мы поехали на солонец. С нами был парень, неплохой такой, не робкого десятка, но по таёжным меркам неопытный совершенно.

Там, на солонце, на земле, сделан сруб – ложишься и лежишь, зверя ждёшь. И этот наш новичок ничего лучше не придумал, как взять деревенскую, не заводскую овечью шубу. По-модному – дублёнка, но на самом деле – обычный деревенский полушубок. Чем они отличаются один от другого – этот овчиной пахнет, а тот уже обработан химией.