Когда огонь удалось потушить, спасать на руинах оказалось уже некого. Спасали тех, кто оказался вблизи. А рядом были школа, детский дом, другие дома – несколько деревянных бараков. Гигантский хвост самолёта оторвался от фюзеляжа и разрезал стену одной из уцелевших кирпичных пятиэтажек. Так и застыл. Жуткая картина. Но в памяти остаются прежде всего пострадавшие люди.
Вспоминаю семейную пару, отца и мать. Отправились в гости с двумя маленькими сыновьями, поэтому спаслись. Через некоторое время мальчишки побежали домой, выгуливать собаку. В этот момент самолёт упал на их дом.
Родители с трудом опознали своих мальчиков. Одного по пряжке ремня, другого по почти сгоревшим ботинкам. Позже видел, как мать неподвижно стояла во дворе школы, раздавленная горем. Когда видишь людей в таком состоянии, то убеждаешься, что это не просто оборот речи. В эту школу приносили погибших и раненых, оттуда пострадавших забирала дежурившая скорая.
Мы уже завершили работу, уже сворачивали технику, а мать всё стояла и стояла, окаменев. Она не верила или, наоборот, верила, что вот сейчас, ещё немного – и найдут её мальчиков. Надо просто ждать… И вечность – не срок.
Часть детского дома сгорела вместе с детьми. Среди ребят там жили две сестры-сироты. Старшая погибла, когда рухнул «Ан». На её похоронах народу присутствовало немного: учителя, воспитатели, дети старших классов. И младшая сестра. Небольшого роста, она не доставала до верха гроба, поставленного на две табуретки, покрытые белой простынёй. Просто стояла рядом, держась за край худенькой ручкой, в казённом тёмном пальтишке. В этой крохе, казалось, сосредоточилось всё одиночество мира. Слёз не было. Но лицо, глаза, весь облик девочки вопрошал у взрослых: «Как же теперь?»
Через пару дней после трагедии мы, спасатели, приехали в детдом втроём. Стояли у входа, глядя на прощание с этой девочкой, зная, сколько ещё людей погибло, сколько горя принесла катастрофа. Появилось желание немедленно забрать сироту, увезти, помочь ей. Решил начать оформление. Но сложилось иначе.
По телевидению тогда непрерывно передавали репортажи с места трагедии, с похорон, из больниц. Рассказывали, как помогает пострадавшим страна, озвучивали цифры выплат, пособий. Со всего бывшего Союза, со всей Иркутской области съезжались, слетались на похороны дальние и близкие родственники.
Как рассказали местные органы опеки, на третий день вдруг появилась женщина из Украины, с порога представилась родственницей двух сестёр, показала документы, подтверждающие родство. Энергично, по-деловому ознакомилась со всеми выплатами, положенными на погребение, по утрате кормильца, единовременными. И в заключение сообщила: «Я её забираю».
Совсем не хочу думать, гоню от себя мысль, что девочке там, у родственников, было плохо и забрали её ради денег. Конечно, даже у дальних родственников лучше, чем в детдоме. Но хотелось спросить у той энергичной женщины, почему не вчера и не год назад она приехала, когда можно было забрать обеих сестёр?
На месте падения самолёта местные ребята-предприниматели построили храм во имя Рождества Христова. Когда бываю в Иркутске, заезжаю туда. Поставить свечу, вспомнить ушедших и выживших. В том числе ту девочку-сироту, которая, дай Бог, уже выросла. И надеюсь, счастлива.