Ещё одна личность такого масштаба – зампредседателя Совета Министров СССР, министр энергетики, человек, возглавлявший строительство газопровода Уренгой – Помары – Ужгород, Борис Евдокимович Щербина. Позже он командовал ликвидацией последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Эти люди – глыбы. Не знаю, какие силы могли бы сдвинуть их с намеченных целей, позиций. Щербина тоже прилетел в Саяногорск. Та самая «волна» перед сдачей. Но он прилетел одновременно проверить Саянский алюминиевый завод и на Саяно-Шушенскую ГЭС.

Ситуация выглядела так. Гидростроители брали на себя повышенные обязательства. И запустили две турбины. ГЭС уже вырабатывала энергию. Но, поскольку свыше шестидесяти процентов энергии любой ГЭС идёт на производство алюминия, нужно было эту свободную энергию куда-то подавать. А подавать ещё некуда. Суп есть – нет тарелки, чтобы налить.

И решено было собрать большую бригаду со всей Сибири, нас было девятнадцать человек, в один день сменивших почти всё руководство строительства Саянского алюминиевого завода. Потому что там ввели агрегаты, здесь надо получать алюминий. И сам алюминий был не просто так – тогда у Союза были проекты, которые назывались компенсационными стройками. Мы получали самое современное французское оборудование, немецкое на компенсационной основе, то есть платили мы за него металлом, произведённым на этом оборудовании.

И чем раньше мы получим металл, тем раньше начнём рассчитываться. Позже получим – позже начнём рассчитываться. Но гарантийный срок оборудования идёт в любом случае всё это время. То есть, если мы позже вводим, гарантия кончается и нам говорят: ребята, вы сами виноваты, работало – не работало, неважно. Мы же вовремя вам всё поставили, это вы сами не смогли сделать.

И вот про Щербину. Для гигантских строек был создан небольшой аэродром, потому что там были одновременно три большие стройки – Саяно-Шушенская ГЭС, Майнская ГЭС, Саянский алюминиевый завод. К нам летали самолёты небольшие – «Як-40». Борис Евдокимович прилетел на таком самолёте, мы его встречали в стороне, строители. А у главного входа его встречали партийные руководители. И меня тогда очень удивило, что он сошёл с трапа и спросил: «А другой выезд отсюда есть, прямо с полосы?» И один из моих старших товарищей, из руководителей КрасноярскГЭСстроя, сказал: «Есть». И Щербина ответил: «Поехали». Прямо с трапа сел в машину, минуя всех партийных встречающих, и уехал на Саяно-Шушенскую ГЭС. А мы поехали ждать его на алюминиевом заводе.

Мы должны были срочно завершить огромный объект – фактически несколько заводов на одной площадке, блок ремонтных цехов. И это не то, что там ремонтируют оборудование. Это то, что действует в постоянном режиме.

Катод, анод, воздействие электромагнитного поля на глинозём – он плавится и получается алюминий. Катодные ванны в ходе производства выгорают. Их вынимают, ремонтируют и ставят назад. То есть завод на заводе фактически. Огромное производство, почти километр в длину.

И вот идёт большая делегация, впереди Борис Евдокимович, за ним остальные, и по пути начальник этого цеха возмущается: «Посмотрите, строители, вот там оборудование поставлено, оно до сих пор не подлито, там виброподушка не доделана, тут кабельные выводы не сделаны, труба не подрезана, тут не отрезано». Весь этот почти километр он не закрывал рта. И, когда мы вышли на другой конец этого цеха, пройдя именно весь цех, думал, что сейчас Щербина разделает строителей под орех после всех этих «не отрезано», «не подрезано». И вот тут опять о великих учителях.