Потом, подчиняясь неведомой силе, что управляла ею, как марионеткой, девушка замерла на месте, а рука ее начала снова подниматься вверх, будто кто-то тянул ее. Теперь Марго опять держала полыхающий крест высоко над головой, наподобие факела. Ноги ее судорожно дергались, но подошвы оставались прижатыми к полу: она не могла сойти с места, как ни старалась.
Пламя тем временем разрослось, будто костер, в который подбросили дров, и начало сползать с креста. Веселые золотистые змейки устремились вниз по руке девушки, перекинулись на тело, волосы, лицо. Огненный кокон опутал ее в мгновение ока. Марго горела заживо, продолжая стоять, как привязанная, и держать вскинутую руку в подобии безумного приветствия.
Все закончилось неестественно, фантастически быстро. Последняя яркая вспышка – и огонь погас, будто его и не было. Ни дыма, ни гари. Крики смолкли, воцарившаяся тишина – привычная зловещая тишина Тихого дома – была такой тяжелой, что барабанные перепонки грозили лопнуть. На том месте, где только что стояла Марго, осталась лишь кучка пепла.
Голубоватое свечение погасло, и комната вновь погрузилась во мрак. Костя не видел демона, но чувствовал, что он здесь, по холоду, который от него исходил.
– Сгорела в пламени сомнений. Думаю, теперь она поняла, что нужно внимательнее и серьезнее подходить к вопросам религии и веры, – прозвучал глумливый голос, который выдернул Костю из шокового состояния, в котором он пребывал.
– Дана ведь воскресила тебя. За что же тогда… Зачем ты делаешь это с нами? – заторможенным слабым голосом спросил он.
Ответ ничего не менял. Понятно, что ему не спастись, и некуда бежать. Все равно, где умирать. Марго оказалась права – отсюда не выбраться.
«Марго!» – имя отозвалось болью, но боль была тупой, тянущей, как будто у него не осталось сил чувствовать ее и горевать.
Костя стоял, опираясь спиной на стену возле оконного проема, и ему хотелось лечь на пол, свернуться калачиком и пусть бы больше ничего не было: ни мучений, ни страхов, ни воспоминаний, ни надежд.
– Она завершила ритуал, но времени прошло слишком много. Ждать пришлось чересчур долго, я ослаб, требовалось восстановить силы. Помимо жизненной энергии я забрал у твоих товарищей то лучшее, что они могли дать – знания, умения, воспоминания, опыт. Все это теперь во мне. Может, и не нужно было столько… материала, чтобы вернуться, но коль уж вы все оказались тут, грех было не воспользоваться. И потом, зачем нам свидетели?
Голова гудела, одолевали странная слабость и сонливость. «Он меня гипнотизирует?» Костя плохо соображал, и никак не мог понять: какие свидетели? Почему это существо сказало «мы»?
– Собираешься убить меня, так давай быстрее, – пробормотал он.
– Убить? Зачем мне твоя смерть?
Костя потряс головой, пытаясь отогнать морок. Что-то изменилось вокруг него – он это чувствовал, но не мог сообразить, что конкретно.
– Хочешь сказать, отпустишь меня?
– Почти так, но не совсем, – с едва заметной усмешкой произнес Валахов. – Мы выйдем отсюда вместе. Я выбрал тебя, потому что ты молод и перспективен. Хотя мог остановиться и на этой зажигательной – прошу прощения за невольную остроту! – барышне, но существовать в мужском облике мне привычнее.