Невыносимо хочется зайти в ту комнату и прижать ее к себе. Слезы вытирать пальцами, губами собирать. Как когда-то. Не выносил ее слезы. Даже малейший намек на них и мне становилось херово. Я надеялся, что сейчас получу наслаждение от ее боли, но вместо этого я получил троекратную порцию этой самой боли себе. Отзеркалил каждую ее эмоцию.
Отхлебнул еще виски и голову запрокинул, облокачиваясь на стену. Домой не хочется. Никуда не хочется. Даже в офис. У меня интервью, новые партнеры, сделки, а я все. Я в личном увяз. Даже не знаю сейчас хорошо ли мне было без нее или плохо. Но вот так не скручивало. Скорей всего потому что мертвые ничего не чувствуют. Так и я без Ани весь атрофировался.
Вздрогнул всем телом от того что понял — я не один здесь. Не услышал, как она вошла. Маленькая девочка все в той же ночнушке. Ножки худые тростинки, острые коленки. Стоит передо мной. А я вначале не понял кто это, сквозь завесу алкоголя смотрю, голову поднял и увидел, что она в маленькой ручке нож сжимает. Когда только успела схватить. Неужели я настолько в себя ушел, что ничего не заметил. На меня замахивается. И смешно одновременно, и как-то стыдно. Она замахивается, а мне стыдно. Потому что знаю за что. Ничего не говорит только в глаза мне своими огромными зелеными смотрит. И мне сквозь хмель кажется, что правильно это, если б она меня этим ножом пырнула. Все б на свои места встало. Мертвецы в могилу, живые на волю.
Нож за лезвие перехватил и постарался внятно сказать, так, чтоб по губам прочла.
— Ну что, принцесса — давай, режь? Если нож взяла — режь. Или не бери никогда. Это тебе не игрушка. В куклы играй.
Отобрал и на стол положил. А она все смотрит, смотрит. Потом что-то резко ручками показала и убежала. Черт. Я б многое отдал, чтоб понять, что именно показывала. Не знаю почему, но она мне была интересна. И это не только жалость из-за ее недостатка. Девочка ее не вызывала. А вот интерес и жгучее любопытство — да. Что она знает обо мне? Что ей рассказала Аня? Ведь точно что-то рассказывала раз она говорит мне о ненависти. Я раньше с детьми близко не сталкивался, а после того как выгнал Аню вообще к ним не приближался. С Леной всегда предохранялся без резинки не трахал даже в те редкие разы, когда у меня на нее вставал и рядом не было никакой другой соски. Не хотел я детей. Мне одного раза хватило…А вообще, хотел конечно. Свою девочку хотел из прошлого. Ту, которую качал по ночам. А других не хотел.
Я нож к лицу поднес, покрутил у себя перед носом и встал с пола, поднимая со стула свой пиджак и набирая своего водителя. Пока по коридору шел, ее лицо перед глазами видел. Треугольное, какое-то кошачье. Совсем на Аню вблизи не похожа. Раньше в заблуждение светлые волосы вводили. Но я увидел совсем рядом и не нашел сходства. В отца своего, наверное. Постарался вспомнить лицо того придурка, к которому Аня ездила за моей спиной и не смог.
Только ее мордашку вижу и взгляд совсем не детский. Сколько в нем ненависти, сколько злости. За мать заступается. Отчаянная девчонка, смелая. Только я себя в этот момент, как и тогда, когда она свое «ненавижу» мне губами выговаривала — мразью почувствовал. Остановился напротив распахнутой двери в детскую. Регина поздоровалась, распахивая шторы на окне, а я почему-то на игрушки посмотрел, которые видимо достали из сумки, лежащей на полу. Ни одной куклы. Медведь застиранный, голый пупс и пластмассовая сиамская кошка с закрученным хвостом.