После они лежали на расстеленном на полу плотном покрывале, прихваченном предусмотрительной фантазеркой с собой. По осыпавшимся с брошенного лесной колдуньей мертвого дерева увядшим бутонам гортензий пробирались розоватые лучи их первого совместного утра, а по потрескавшимся покрытым грибком и буро-зеленой плесенью стенам блуждали сливающиеся в хаотичном танце полутени, разглядевшие и узнавшие друг друга в кромешной мгле.

Сытые, уставшие и удовлетворенные любовники плотно прижимались друг к другу, переплетаясь руками и ногами. Утолив сексуальный голод, они нуждались в чувственной неспешной нежности, щедро даруемой друг другу. И никого из них не волновало, что сверху с дырявой крыши сыпалась труха, острые осколки от разбитых окон даже сквозь плотную ткань покрывала впивались в кожу, где-то совсем рядом копошились крысы, а в пыльно-сером углу за их головами шипела кошка.

– Она меня нервирует, – мягко касаясь губами век Оливера, прошептала девушка. Открыв глаза, парень хрипло рассмеялся, рассмотрев в углу два светящихся недовольных кошачьих глаза.

– Немного ревнует, а так она белая и пушистая, – тронув большим пальцем женский подбородок, шепнул он, оставляя горячий поцелуй в уголке ее припухших губ.

– В первые наши встречи подарки были весомее, – не поверив в милоту ворчливой хищницы, заметила девушка.

– Тогда я еще только пытался понять, чего ты хочешь на самом деле, – как всегда туманно ответил Оливер. Еще в момент знакомства белокурая красавица обратила внимание, что каждая произнесенная Хадсоном фраза несет двоякий смысл. И то, что сначала виделось загадочным и интригующим, теперь воспринималось совершенно иначе.

– И чего же? – заинтересованно спросила Шерри, приподнявшись на локте.

– Ты хочешь… – он провел пальцем по покрывшейся мурашками груди. На губах заиграла мальчишеская улыбка, Оливер несильно сжал узелок соска и с протяжным шипением выдохнул в истерзанные поцелуями губы: – Кошшшку.

– Балда, – девушка рассмеялась, легко шлепнув склонившегося над ней парня по щеке. – Я ненавижу кошек, – задержав руку, она очертила пальцами чувственный рисунок мужских губ. Взгляд девушки утратил веселость, став серьезным и сосредоточенным.

– Я помню, – кивнул он. – Ты рассказывала про котенка в саду соседки.

– Серьезно? Когда это? – она озадаченно нахмурилась.

– Ночь в музее, – широко улыбнулся Оливер. – Было слишком много ликера. Ты голая, животом на антикварном столе. Я сзади, потом ты на коленях…

– Фу, извращуга, – фыркнула девушка, щелкнув Оливера по носу.

– Сколько стоили закрытые глаза смотрителя на разнузданный беспредел, творящийся в историческом памятнике? – полюбопытствовал он.

– Нисколько, – легкомысленно пожала плечами девушка и откинулась на спину. – Я переспала с ним после того, как ты ушел, – добавила небрежным тоном.

– Ты врешь, – усмехнулся Оливер, стискивая пальцами девичье лицо и разворачивая к себе. Его острый взгляд пронзительно сверлил безмятежные посветлевшие до капуцинового оттенка глаза.

– Как докажешь? – невозмутимо спросила она.

– Я знаю, что ты этого не делала, – он нахмурился, напряжение заточило высокие окаменевшие скулы. Девушка неопределенно тряхнула головой.